- Верно, - согласился с ним Ларин: - Так вот, я наведываюсь в наш музей ежедневно, каждое утро, включая и выходные дни. Понимаете, тут вот какое дело, официальный выходной у музея - понедельник. Это очень удобно. В самом начале недели жителям нашего города не до посещения музея. Они спешат на работу, а вечером предпочитают отдых у телевизора, или же, расслабляются в каком ни будь баре. В официальные же выходные ситуация иная, именно по субботам и воскресеньям, согласно статистике в нашем учреждении наблюдается наплыв посетителей. Именно по этой причине, мы и установили такой график работы.
- Очень удобно, - прокомментировал услышанное полковник.
- Да. Так вот, - вновь заговорил Филипп Филиппович: - Каждый день, включая понедельник, я обязательно навещаю музей в восемь часов утра. Это уже просто вошло у меня в привычку. Как ни как я, все-таки директор этого заведения. Должен держать все в строгости и порядке.
- Вижу, вы ответственный человек, - Скавронский уже заскучал, ожидая, когда же Ларин перейдет непосредственно к ограблению.
- Приходиться быть таковым по долгу службы, - уточнил Филипп Фи-липпович: - Сегодняшнее утро не было для меня исключением. Я как обычно в половине восьмого вышел из дома и направился к месту работы. Я совершенно не ожидал того, что увидел. Мне и в голову не могло прийти, что подобное когда-нибудь случится в нашем музее. Однако человек предполагает, а Бог располагает.
- Так что же вы там обнаружили? - нетерпеливо осведомился Олег Федорович.
- Я понял, что произошло что-то ужасное, едва подошел к двери. Понимаете, дверь в музей запирается в восемь часов вечера, а открываем мы ее в восемь часов утра. Я же подошел к музею без пяти восемь. Представляете, что я увидел первым делом, поднявшись на крыльцо?
- Боюсь, что нет, - искренне ответил полковник.
- Я обнаружил, - придав выражению своего голоса таинственность, произнес директор музея: - Что дверь не заперта, - далее последовала трагическая пауза.
- Да вы что? - попытался искренне изумиться Скавронский: - Она дей-ствительно была открыта?
- Именно, Олег Федорович, именно, - подтвердил Ларин: - А подобная вещь просто исключена.
- Почему же, Филипп Филиппович? Ну, может быть, уборщица пришла пораньше, или же охранник решил проветрить помещение. У вас ведь имеется охранник в музее? Не вижу ни чего странного. Вы сами только что сказали, что суббота - это день, когда у вас наплыв посетителей. Неужели ни кто не мог позаботиться о том, чтобы заблаговременно привести музей в порядок?
- Вы ошибаетесь, - отбросил версию полковника директор музея: - Это не возможно по одной простой причине. Дело в том, что ключ от входной двери музея находится только у меня. Дубликат же его, конечно, имеется и у нашего сторожа. Но ему даны четкие указания, ни в коем случае не покидать пределы музея до восьми часов утра. До этого времени ни кто посторонний и даже, как вы предположили, уборщица не может проникнуть на территорию музея. Я и только я отпираю его ровно в восемь часов. Исключений практически ни когда не было.
- Практически? - заинтересовался Скавронский: - Все же вам приходи-лось отступить от этого неписаного правила. Правильно я вас понял?
- Это было давно, - окунулся в воспоминания Ларин: - Точно уже не скажу. Где-то около десяти лет назад. Не думаю, что та история имеет хоть какое-то отношение к ночному происшествию.
- И все-таки, Филипп Филиппович, - попросил Олег Федорович: - Прошу вас, поведайте нам о ней.
- Пожалуйста, - согласился директор музея: - Это вовсе не секрет. Около десяти лет тому назад. Это случилось то ли поздней осенью, то ли ранней зимой. Около двух часов ночи у меня дома раздался телефонный звонок. Конечно, я тут же сообразил, что звонят с работы. В такое время меня могли потревожить только из музея. И, знаете, я не ошибся. Как, оказалось, звонил Борис Иванович. Наш охранник, как вы выразились. Он не знал, что ему делать, был обескуражен. Подобное случилось впервые. Вот он и попросил моего совета, - Ларин внезапно замолчал. Он стянул с носа пенсне, протер его накрахмаленным платком, водрузил очки обратно, и вновь заговорил: - У нас в музее уникальная система охраны. Ее подарили нам наши американские коллеги. Да, - гордо заявил Филипп Филиппович, заметив удивленное выражение лица полковника: - Мы сотрудничаем со многими зарубежными музеями. Иногда даже выезжаем к ним с выставками, иногда принимаем их у себя. Я уже говорил об уникальности экспонатов нашего музея?
- Было дело, - с трудом скрывая зевоту, ответил Скавронский.
- А, - вспомнил директор музея: - Ну, да. Вернемся к нашей сигнализа-ции. Вы понимаете, система такова. В нашем музее в различных местах расположены шесть видеокамер. Их изображение выводится на, соответст-венно шесть мониторов, которые расположены в кабинете у сторожа. Так же, наши экспонаты на ночь защищены сигнальными лучами. Ну, вы, наверное, представляете, что это такое?
- Разумеется, - монотонный голос Ларина усыплял Олега Федоровича, и для того, чтобы не заснуть окончательно, он попытался припомнить то, о чем говорил сейчас Филипп Филиппович: - Лучи заполняют пространство охраняемого объекта. Если, случайно целостность луча будет нарушена, немедленно сработает сигнальное устройство. Я не ошибаюсь?
- Вы совершенно точно описали работу нашей сигнализации, - похвалил полковника директор музея: - Но есть еще один нюанс. Если электричество и система охраны будут отключены одновременно, то тревога не сработает. Но подобное просто не возможно. У нас в музее имеется автономный источник питания. Если, например, здание будет обесточено, то сигнализация продолжает функционировать. Так что перебои с электричеством нам не страшны. Но в ту ночь случилось невероятное. Борис Иванович был в панике. Свет в музее погас, а сигнализация продолжала безмолвствовать. Я срочно поспешил к месту службы, предварительно вызвав милицию, скорую помощь и пожарных. Но все обошлось. Вы не поверите. Запасной генератор оказался неисправен, а что касается электричества, так на местной электростанции попросту произошла авария и квартал, в котором находится музей, полностью был обесточен.
- Вот как? - пытаясь сохранить на лице выражение заинтересованности, пробормотал Скавронский.
- Именно, - подтвердил Ларин: - Конечно же, после того случая мы стали регулярно проверять работоспособность источника автономного питания. Но к счастью, свет нам больше не отключали, и до минувшей ночи мы и проблем не знали. Однако прошедшей ночью случилось невероятное. На музей был совершен налет, и нас ограбили.
- Ограбили? - липкие объятия сна слетели с Олега Федоровича: - То есть как? - приходя в себя, заинтересовался он: - Вы же сами мне только что, Филипп Филиппович обстоятельно рассказали, какая удивительная система охраны работает в вашем музее. Да еще, плюс этот, как его Борис Иванович, ваш сторож.
- Все верно, - подтвердил предположения полковника, директор музея: - Я же сказал, случилось невероятное, просто невозможное.
- Продолжайте, - поторопил Ларина Скавронский: - Говорите, я вас внимательно слушаю. Вы пришли, дверь открыта, что дальше?
- Дальше? - Филипп Филиппович закатил глаза, припоминая подробности сегодняшнего утра: - Дальше, - наконец собрав мысли в кучу, он сообщил невероятную новость: - Дальше я вошел в музей.
Олег Федорович сделал вид, что поперхнулся. Он уже еле сдерживал себя в руках от того, что бы не сострить. Интеллигентная манера общения директора музея уже давно вывела его из себя. По этой причине, полковник, деликатно промолчав, просто вопросительно посмотрел на Ларина.
- Я вошел в музей, - не заметив реакции Скавронского, продолжил Филипп Филиппович: - И обнаружил, что в помещении отсутствует свет. И это была вторая странность. Понимаете, свет и сигнализацию мы отключаем всегда вдвоем с Борисом Ивановичем. Одному очень сложно отключить одновременно рубильник и систему охраны. Да что там сложно, практически невозможно. Дальше я осмотрелся вокруг и увидел, что около двери, ведущей из кабинета, в котором располагаются мониторы наблюдения, лежит тело Бориса Ивановича. Представляете?