Романтический ореол специальности вулканизаторщика померк в глазах Лидочки. Значит, в автоклавах нет никакого огня, никаких извержений. Пар или вода. Внимательно следивший за хорошенькой девушкой Кристич тотчас заметил отрешенность в ее глазах и решил оживить беседу.
— А история изобретения шины вам известна? Тоже нет? Велосипед, кстати, изобрели раньше, чем шину. Представьте себе, что за удовольствие было ездить по булыжной мостовой на железных колесах. И вот ветеринарный врач по фамилии Денлоп надул воздухом резиновый шланг, обернул им железный обод, и он покатился от толчка намного дальше, чем обычный. Так была изобретена шина. Занятно? — осведомился Кристич, хотя и так видел, что возбудил общий интерес. Даже у Жемчуговой оживилось личико.
Ребятам был симпатичен этот парень, совсем непохожий на лектора и только немного старше них. С таким можно и пошутить, такого можно и подкусить.
— Продолжу о себе, — сказал Кристич. — Поработав несколько месяцев, я убедился, что в нашей промышленности еще много белых пятен, и понял, что здесь каждый шинник может найти для себя увлекательное дело. Каждый! Начиная с рядового рабочего и кончая академиком. Здесь ничто не окостенело, здесь широчайшее поле для поисков. Но одному искать нелегко. Вот и решили мы создать общественный институт рабочих-исследователей. Слышали?
— Слышали!
— В газетах читали!
— По радио говорили не раз!
— Институт очень помог нам, — все более загорался Кристич. — Тем, кого бередили собственные мысли, — проверить их, тем, у кого не было своих, — проверить чужие.
— А у вас свои мысли были? — с невинным видом спросила Лидочка Жемчугова.
Кристич ответил не сразу, воспользовался случаем полюбоваться миловидной девушкой.
— В ту пору еще нет. И потому я охотно набросился на чужие.
— Какие? — допытывалась Жемчугова.
И на этот раз Кристич не поторопился с ответом, но уже по другой причине — подыскивал простые, доходчивые слова.
— Есть в мире неотвратимые бедствия. Одно из них — ржавление металлов. Каждый год из-за этого выходят из строя миллионы тонн стальных изделий.
— Миллионы?.. — недоверчиво переспросил кто-то.
— Да, да, миллионы тонн идут в переплавку. С резиной происходит то же самое. Она стареет, трескается, теряет свою прочность. Всем нам приходилось пользоваться старой школьной резинкой. Она хрупка, жестка, как деревяшка, никаких «резиновых» свойств у нее, по сути, нет. Стареют и все прочие резиновые изделия, причем довольно быстро. Очень часто шина, пока ее доставят потребителю, теряет половину прочности. У нас знаете какой случай был? Пришел на завод один запасливый человек и потребовал обменять шины, приобретенные пять лет назад. Он ими не пользовался, но они пришли в негодность, потрескались и задубели.
— И обменяли? — поинтересовался Эрик.
— Нет. У шин, как у всяких химических изделий, есть свой срок годности. Не узаконенный, но есть. Так вот прежде всего мы начали искать антистаритель. Дешевый, надежный и обязательно из отечественного сырья.
— И нашли? — кокетливо прищурилась Лидочка.
— Нашли, — ответил за Кристича Валерка.
Кристич сердито посмотрел на выскочку.
— Скоро сказка сказывается. Мы искали антистаритель три года. Перепробовали самые разные препараты, во всевозможных комбинациях, во множестве сочетаний, пока наконец не нашли лучший.
— И назвали его «ИРИС», — тоном знатока добавил Валерка.
— Да. И его разновидности. Это очень интересно, ребята, искать, ставить перед собой задачи и находить ответы на них. Причем ответы существенные, облегчающие труд и экономящие уйму средств.
— Вы кем сейчас работаете?
Это опять Лидочка. Кристич нравится ей, но и раздражает чем-то, может быть, горячностью, которая кажется несколько наигранной.
— Тем же, кем и начинал, — рабочим-резиносмесильщиком, — был ответ Кристича.
От него не укрылось, что ребята удивленно переглянулись, а на лице Лидочки появилось разочарование.
— Рядовым рабочим? — протянула она.
— Да, рядовым.
— А почему же вы ничему не учились? — с нескрываемым интересом спросил Валерка.