Как ни ответственны испытания в целом, Ракитина уделяет наибольшее внимание колонне, которая ходит по кольцу и которую прозвали «Приморской». В колонне пять машин, на четырех из них шины, содержащие антистаритель ИРИС-1, и на одной, для сравнения, обычные серийные. Все шины подвергались светопогодному старению на крыше в течение двух лет. За этой колонной она следит с явным пристрастием и придирчивостью своей удивляет не только шоферов, но и инженеров.
— Ничего странного тут нет. Говорят, что ИРИС-1 предохраняет от старения не только шины, но и людей, — отшучивается Ракитина, когда это удивление высказывается вслух. — Кому-кому, а мне пора об этом подумать.
К великому удовольствию начальника колонны, она нет-нет да и едет вместо него сама. Местные шоферы — народ особый. Почти все — лихачи, за ними только смотри и смотри. Они без зазрения совести и искупаться в море позволяют себе, и даже позагорать, а потом наверстывают время — гонят машины с непозволительной скоростью. Правда, на пути от Ялты до Севастополя не разгонишься, дорога — как серпантин, не лучше той, что еще не так давно соединяла Алушту с Ялтой. Но от Севастополя им удержу нет.
Первый рейс с новым контролером шоферы провели по всем правилам, а на втором уже не выдержали, показали себя во всей красе. Сначала две машины оторвались и ушли вперед, потом еще одна. Ракитина прибыла на базу с двумя машинами позже всех.
Так она установила, что начальник колонны успел разбаловать шоферов, а при нарушении режима испытания объективной картины износа не выявишь. Пришлось отстранить от испытательных пробегов двух шоферов и затребовать на роль начальника колонны опытного шофера-испытателя из Сибирска. Но и после этих крутых мер она не ослабила наблюдения за колонной, учтя тот факт, что руководители быстро сживаются со своими подчиненными и начинают делать им всяческие поблажки. Нет-нет и выезжала она на трассу и терпеливо ждала, пока появятся машины, или, как опытный контролер, в самых разных и неожиданных местах устраивала засады. То сразу за перевалом, когда сам уклон располагал к повышенной скорости, то за Севастополем, а иногда на последнем этапе пути, в нескольких километрах от Симферополя. Поймав однажды шоферов на превышенной скорости, остановила колонну, высадила начальника и повела машины сама.
Перестроила она и порядок колонны. Раньше начальник колонны ехал на задней машине, что давало возможность передним отрываться и превышать дозволенную скорость, а теперь машина с начальником шла первой и обгонять ее не разрешалось.
Так жесткий порядок был наведен, и охотников потерять работу, на которой ежедневно перевыполнялся план и которая сулила премии, больше не находилось.
Над Ракитиной, бывало, подтрунивали:
— Вы что, агентом сибирского завода работаете? Почему вы так пристрастно следите за этими машинами? На линии Симферополь — Судак вас не видят, а на кольцевой проявляете особую бдительность.
— Эти шины у нас пасынки, — обычно отвечала Ракитина. — К тому же испытываются они в последний раз, и судьба их связана с судьбой людей.
Но каким бы напряженным ни был день, он все же заканчивался, наступал вечер. Куда его деть? Сидеть в номере, читать газеты — не слишком ли стариковское занятие? А бродить по улицам, всегда заполненным в эту пору оживленной толпой, в одиночестве и неприлично, и неприятно. Даже в кино пойти одной как-то неловко — обязательно привяжется какой-нибудь искатель приключений. Правда, молодые инженеры не оставляли ее без внимания, но навязывать им свое общество она считала неудобным, да и общение с ними не доставляло ей особого удовольствия. Несколько вечеров скрасил ей Дубровин. Он отдыхал в Ялте и иногда наезжал на базу, не удовлетворяясь телефонными расспросами. Часами рассказывал он Леле о тонкостях радиационной химии, словно готовил из нее своего преемника.
В пустые вечера Лелю неотступно преследовали мысли об Алексее. Вот бы его сюда! Побродить бы с ним, поездить, насладиться его присутствием.
В один из воскресных дней она решила поехать в Ялту. Но не доехала. Взглянув с высоты дороги на притаившийся у берега Гурзуф, на настороженные клыки Айдалар, вышла на остановке и устремилась вниз, сначала по широкому шоссе, потом по узеньким горбатым улочкам с домами, вторые этажи которых нависали над первыми, как в старых городах Болгарии.
На веранде столовой, щедро открытой ветрам и солнцу, долго сидела за столиком, любуясь морем, пока ее внимание не привлекло потешное зрелище. На соседний стол, воспользовавшись уходом посетителей, слетелись воробьи. Они не выглядели трусливыми воришками, они разбойничали, причем в открытую, на виду у всех, скандалили и дрались из-за съедобного кусочка, хватали хлеб, кашу, макароны. Посетителей они нисколько не боялись, а вот приближающиеся официантки в белых халатах и наколках вызывали у них панический страх, и они мигом растворялись в воздухе, чтобы при первой возможности снова обрушиться всей ватагой на пустующий стол.