Брянцев вздыхает с облегчением — больше не придется отвечать на вопросы каждому в отдельности — и звонит секретарю с просьбой вызвать к нему Бушуева и Карыгина.
Они входят одновременно. Большой, широкоплечий, с открытым добродушным лицом Бушуев и коренастый, отягченный солидным брюшком Карыгин. Вид у него, как всегда, сосредоточенный, неприступный.
— Чью квартиру вы отдали Приданцеву? — с места в карьер обращается Брянцев к Карыгину, затоптавшемуся в поисках удобного места.
— Заварыкина, — как ни в чем не бывало отвечает Карыгин.
Лицо Брянцева сначала белеет от сдерживаемого бешенства, потом начинает наливаться кровью, а у Бушуева глаза лезут на лоб — он ничего решительно в этой сцене не понимает.
Заварыкин — лучший каландровожатый, давно работает на заводе, но жилье у него из рук вон плохое. Вернувшись из армии, построил времянку в одну комнату и до сих пор живет в ней впятером — жена, двое детей и старик отец, разбитый параличом. Брянцев побывал в этой пропитанной запахом плесени развалюхе, побывал после того, как Заварыкина назвали домовладельцем и как домовладельца отвели при распределении квартир. Отчаявшись, он хотел было уехать на другой завод, но Брянцев уговорил его потерпеть до сдачи следующего дома, твердо пообещав квартиру, по меньшей мере, из двух комнат. Не только Заварыкину пообещал, но и дал такое обязательство на собрании в цехе каландров.
Доверие рабочего человека руководитель завоевывает с немалым трудом. Обмани его один раз — больше он тебе не поверит. Брянцев свято выполнял свои обещания, выполнял, чего бы это ему ни стоило. И вдруг квартиру Заварыкина получает Приданцев. На каком основании? Кто такой Приданцев? Неплохой сборщик шин, но недавно его уличили в растрате профсоюзных взносов — в профбилете отмечал действительные суммы, а в ведомости ставил заниженные. Вынесли взыскание по профсоюзной линии, перевели на погрузку шин, хотя сборщиков не хватает, — шинник должен быть предельно честным, а какая гарантия, что, сжульничав с деньгами, Приданцев не сжульничает на сборке?
Так Приданцев и работал на погрузке, пока директор не уехал в отпуск. И вот, вернувшись, увидел его у сборочного станка. Кто восстановил? Карыгин? Почему? За какие заслуги? Вспомнил вдруг: о восстановлении Приданцева несколько раз заикалась Таисия.
Чтобы не сорваться на крик, на ругань — привычка, от которой производственнику отделаться трудно, — Брянцев посчитал до десяти. Но бешенство не прошло. Это почувствовал Карыгин, когда Брянцев напустился на него:
— Как такое взбрело вам в голову? Да вы понимаете?..
Лицо Карыгина выразило неподдельное удивление.
— Я выполнил вашу волю.
— Мою волю? Когда я ее выражал?!
— Мне звонила ваша жена, просила от вашего имени…
Брянцев растерялся: может ли быть такое? Впрочем… — Не раздумывая, набрал номер телефона своей квартиры.
— Тася, сейчас подошлю машину, приезжай, не мешкая, на завод.
— Но я… я не одета и не причесана, — в голосе Таисии Устиновны чувствовалась растерянность.
— В одиннадцать утра женщина должна быть одета и причесана! — ответил Брянцев с несвойственной ему жесткостью. Позвонил секретарю. — Пошлите машину ко мне домой.
— Мы свободны? — невозмутимо спросил Карыгин.
— Посидите, Максим Игнатьевич. Вам ведь трудно ходить, а вы будете нужны.
Карыгин часто жаловался на расширение вен, на тромбофлебит, говорил, что каждый шаг причиняет ему боль, и не раз выражал недовольство, когда кто-либо вызывал его к себе. Оттого больше ходили к нему. И главный инженер, и секретарь парткома, и председатель завкома, и даже директор. Мелочь? Вроде бы мелочь, но Карыгина сочли персоной влиятельной — не он посещает вышестоящих, а его посещают вышестоящие, стало быть, не он нуждается в них, а они в нем. Засим последовали еще более далеко идущие выводы: заводское начальство не согласно с теми, кто снял Карыгина с поста секретаря обкома, и по-прежнему видит в нем партийного лидера. И люди, которым приходилось побывать хотя бы в приемной Карыгина (он сумел отвоевать себе и приемную, и даже личную секретаршу), утвердились во мнении, что Карыгин — сила, Карыгин — тот человек, позиция которого в спорных вопросах является решающей.
Чтобы не терять времени, Бушуев стал рассказывать директору о положении на участке сборки новых шин «РС» со съемным протектором.
Это было детище конструкторов ярославского завода. Обычные шины чаще всего выходят из строя потому, что изнашивается беговая часть — шина, как говорят, «лысеет», хотя каркас при этом остается целым, его еще можно гонять и гонять. Ярославцы решили делать каркас отдельно, а протектор — отдельно и потом заменять его подобно тому, как на ботинках с хорошим верхом меняют подошву.