Поглощенный своими мыслями, Брянцев слушал Бушуева вроде бы рассеянно, но, когда тот замолкал, думая, что слова его повисают в воздухе, Брянцев движением руки давал понять, что все слышит и во все вникает.
Вошла Таисия Устиновна, чуть растерянная, настороженная, на ходу запахивая пальто, из-под которого виднелся домашний халат.
— Садись, — сказал Брянцев тоном, не предвещавшим ничего хорошего, и с места в карьер потребовал: — Скажи, о чем ты просила от моего имени Максима Игнатьевича.
— Я?.. От твоего имени?.. — невинно пролепетала Таисия Устиновна. — Я просто напомнила, что пора бы дать квартиру многосемейному человеку. Он живет у тещи…
— …у тещи в четырехкомнатном доме, да еще с флигелем, который сдается внаем! — загремел Брянцев, зверея.
Карыгин вытянул руку, как школьник в классе у строгого учителя.
— Простите, Таисия Устиновна, вы не просто просили, вы сказали, что таково желание Алексея Алексеевича, которое он не успел мне высказать, поскольку срочно уехал.
Бушуев привстал было, чтобы уйти, — не хотелось ему присутствовать при этой сцене, но Брянцев жестом усадил его. В Бушуеве он видел фигуру далеко не ординарную — всю войну провел в истребительной авиации, дважды был сбит, дважды падал на вражеской территории и дважды возвращался в строй, — пусть узнает истину и сделает свои выводы.
— Я не ссылалась на тебя… — неубедительно оправдывалась Таисия Устиновна.
— О женщины, вам имя — вероломство!.. — патетически произнес Карыгин раскатистым тенорком. Поднявшись, добавил: — Вот что, дорогие супруги, надеюсь, вы без моего участия разберетесь во всех неясностях. Мужья склонны верить женам, но, слово коммуниста, я воспроизвел сказанное Таисией Устиновной со стенографической точностью.
Опираясь на палку, Карыгин с видом победителя, покидающего поле сражения, зашагал к двери. Вслед за ним устремился Бушуев.
Как только дверь в кабинете закрылась, Таисия Устиновна запричитала, с трудом сдерживая себя, чтоб не разрыдаться.
— Порядочные мужья прежде всего домой заезжают, хотя бы ради приличия. А ты… От чужих людей узнаю, что приехал… И вместо того чтобы… — Конец фразы не последовал. — Вытащил меня сюда, как на судебное разбирательство! Еще народных заседателей пригласил бы!..
Не ведала Таисия Устиновна, какой болезненный удар нанесла мужу. Конечно же, он должен был заехать домой. Должен был, но не смог пересилить себя, освободиться от того состояния души, который увез, расставшись с Лелей.
— Восстановление Приданцева на работе тоже ты провернула?
Это подозрение шевельнулось у Брянцева раньше, но он не хотел допытываться при Бушуеве.
Таисия Устиновна предпочла отмолчаться.
— Слушай, Тася, на каком основании ты суешь нос в мои служебные дела? — Брянцев нервно зашагал по кабинету. — Неужели тебе не понятно, что подводишь меня? И что тобой движет? Бабье сострадание? Или тщеславие? Продемонстрировать прилипшим к тебе кумушкам, что ты влияешь на мужа и добиваешься своего? — А в мозгу вспыхнуло: «Вот и появился внешне достойный повод расстаться. Достойный? — сразу же обуздал себя. — Внешне — да, а по сути — гадкий. Не надо так».
В приемной кто-то шумел. Брянцев прислушался — не Заварыкин ли? Встречаться с ним никак не хотелось. Что говорить ему? Опять пообещать квартиру? Через три месяца будет готов новый дом, в хорошем месте, на набережной, но Заварыкин никаким посулам больше не поверит. Уйдет с завода, унесет с собой неверие в справедливость и обиду, которая долго не забудется. Нет, к счастью, голос не заварыкинский.
Брянцев позвонил секретарю.
— Шофера ко мне.
Появившемуся Василию Афанасьевичу наказал отвезти Таисию Устиновну в поселок «Самстрой» к Заварыкину, куда ездили весной. Забыл, каком дом? Там каждый подскажет.
— Это зачем? — запротестовала Таисия Устиновна.
— Посмотришь, в каких условиях живут люди, у которых по твоей милости отобрали квартиру, может, совесть проснется.
— Там грязь непролазная, — урезонивающе проговорил обычно безропотный шофер, бросив на директора укоризненный взгляд в надежде образумить его. — Машина забуксует.
— Довезете до спуска, а дальше — что делать? — пройдется ножками. Там, кстати, рукой подать.
— Но Таисия Устиновна в туфлях, — снова возразил шофер.
— Это не страшно.
Когда за Василием Афанасьевичем захлопнулась дверь, Брянцев примирительно похлопал жену по плечу.