· Подчинённый им аппарат, в обязанности которого входит работа с обращениями граждан, состоит большей частью из таких же людей и потому не способен из всего потока обращений выделить малочисленную долю обращений по действительно судьбоносной проблематике [520]. Но если бы он и был способен это сделать, то оказался бы перед вопросами:
O А как это доложить вышестоящим облечённым властью самодовольным «интеллектуалам» и «эрудитам», если это не укладывается в их представления о жизни и тем более, - противоречит им, а они не в состоянии прочитать более 4 страниц текста, в котором к тому же не должно быть ничего, что выходило бы за пределы уже сложившегося их примитивного миропонимания?
O А зачем и как это докладывать тем, кто ещё в детстве стал глух к голосу совести и утратил стыд, если обличения их нравственно-этической порочности и проистекающих из неё интеллектуальной несостоятельности и вредительства не могут вызвать ничего, кроме раздражения и гнева, скрытой обиды и последующей мстительности со стороны убеждённых в своём превосходстве и праве на вседозволенность по отношению к «быдлу» «их высокоблагородий» и «превосходительств»?
Именно вследствие этого уповать на то, что государственная и бизнес-власть преобразятся сами собой или под воздействием потока обращений в их адрес граждан и мнений, высказываемых на митингах и в СМИ представителями разных по идеям оппозиций, - значит тешить себя заведомо несбыточными иллюзиями и нагнетать потенциал будущей катастрофы.
Поэтому:
· ходить на митинги протеста вредно для общества и опасно для самих участников;
· для нынешней государственной власти на всех уровнях самые желанные обращения граждан к её представителям - выражение похвалы, верноподданности и благодарности за пустые «декларации власти о благонамеренности» и за те или иные мелкие благодеяния, которые власть оказала тем или иным гражданам конкретно в ответ на их обращения (дорогу построили или отремонтировали; дали новое жильё после того, как село сгорело из-за того, что какой-то «бандерлог» бросил окурок в сухую траву; улучшили жилищные условия ветерана или многодетной семьи; восстановили законность и наказали какого-то мелкого клерка, злоупотребившего властью «не по чину», и т.п.);
· самые же полезные для общественного развития обращения граждан в органы власти - «политкорректные» и формально вежливые тексты объёмом в пределах 4 страниц, из которых подчинённый клерк, властный госчиновник или депутат могли бы однозначно и неопровержимо понять следующее:
O постсоветская государственная власть - за редкими персональными исключениями - антинародная марионеточная мафиозная корпорация, которая не пользуется ни доверием, ни авторитетом у думающей части общества;
O действует она в пределах попущения Божиего и существует ныне только потому, что своим дурным (во всех смыслах) управлением пока ещё не успела создать обстоятельств, которые её похоронят по принципу «за что боролись - на то и напоролись», как это неоднократно уже бывало в прошлом;
O такой «статус кво» не может длиться вечно, что чревато в перспективе многими неприятностями для тех, кто преуспел во власти и в бизнесе, и членов их семей, включая и наследников.
Тем не менее в том, что подавляющее большинство госчиновников, депутатов, представителей бизнес-сообщества таковы, что их самих и их деятельность невозможно характеризовать положительно, и что в этом первейшая «заслуга» их родителей и семей в целом, - это только одна грань проблемы, которую во всей её полноте кратко можно охарактеризовать поговоркой «свято место не бывает пусто».
Вторая грань проблемы состоит в том, что в других семьях (а если детей несколько, то подчас и в тех же самых семьях) выросли люди такого нравственно-психического склада, что они не пожелали или не смогли стать качественно иной (по параметрам нравственности и этики) государственной и бизнес- властью в стране, не допустив во власть её нынешний кадровый состав.
Часть из них была воспитана в семьях так, что во взрослую жизнь они вошли с устойчивым скотским типом строя психики: с их точки зрения им все и всё должны, но они сами никому и ничего не должны, и по жизни никому и ничем не обязаны. Их «деятельность» направлена на получение разнообразных удовольствий по возможности с минимальными усилиями с их стороны и без какой-либо заботы об окружающем мире и ответственности за содеянное. Вследствие этого они, если работают, то работают кое-как и им ничего нельзя доверить: если нет постоянного контроля, принуждения и гарантированного наказания за нарушения, то всё, что они делают для других (а не для себя «любимых»), будет сделано плохо [521] - даже в том случае, если профессионализм позволяет им сделать это хорошо; если можно что-то украсть в условиях иллюзорной или гарантированной безнаказанности - это будет украдено; если что-то можно сломать или изгадить в надежде на безнаказанность (если это невозможно украсть) - будет сломано и изгажено с мотивацией либо просто напакостить другим в собственное удовольствие [522], либо для того, чтобы показать свою «крутизну» таким же, как и они, скотам-«бандерлогам»; в каких-то ситуациях они могут сделать разово, «в порыве чувств», и что-то благое (вплоть до самопожертвования), но тоже - исходя из желания продемонстрировать свою «крутизну». К длительной работе, требующей сосредоточенности и тем более - самоотверженности вплоть до самопожертвования, - они нравственно-психологически не способны.
Такие типы в «партии власти», в сфере управления могут оказаться только по праву наследования и на непродолжительное время в случае, если сфера управления более или менее дееспособна; если они оказываются в ней массово и безальтернативно, то это - завершающая стадия деградации толпо-«элитарной» культуры, непосредственно предшествующая её краху (как это было в 1917 г.). Если же право наследования не действует достаточно статистически массово, то в сфере управления они оказываются только в результате покровительства кого-либо из действующих управленцев. Но удержаться и делать в ней карьеру, они не могут и сохраняются в ней в единичных экземплярах только в том случае, если кому-то из вышестоящих управленцев нужен холуй и подлец для совершения каких-то специфических действий в его интересах.
Поскольку самые легкодоступные удовольствия в условиях толпо-«элитаризма» - это выпивка, прочие наркотики и разврат в «приятной компании», то такие типы, втягиваясь в процесс деградации и не обладая волей, необходимой для того, чтобы изменить свои судьбы, пополняют ряды низового криминалитета и люмпена всех социальных групп.
Доля таких типов обоих полов в составе населения постсоветской РФ выросла в постсоветские времена, что и проявляется в статистике распада семей и выросшем в сопоставлении с СССР уровне преступности [523]. Но такие типы были и советские времена. Были они и в Российской империи. А в годы революции и гражданской войны именно они составили массовку ультрареволюционеров - бандитов, внезапно ставших «идейными». В сталинские времена (разве что за исключением периода «ежовщины») именно они составляли основную массу контингента ГУЛАГа, но поскольку мемуары и историко-философские трактаты о той эпохе писали не они, а «интеллигенты» (типа И.А.Бунина и А.И.Солженицына) их за людей не считали, то о ГУЛАГе у нынешних поколений «гуманистов»-абстракционистов сложилось иное представление.
Вторая группа тех, кто оказался вне «партии власти» (вне сферы управления), - это более или менее добропорядочные люди, которые, по крайней мере, до катастрофы, уничтожившей СССР, более или менее добросовестно работали по освоенным ими профессиям вне сферы управления. И именно потому, что такие люди есть и их много, возникает вопрос: Почему они не препятствовали захвату сферы управления мафиозно организованной корпорацией идиотов и негодяев либо пытались этому воспрепятствовать, но не достигли успеха?