В сталинские времена профессиональные бюрократы не особенно встревали в их дела, и не очень-то стремились к тому, чтобы «отжать» и заменить их в руководстве возглавляемых ими (а в ряде случаев и созданных ими с нуля) предприятий, поскольку деловая несостоятельность каралась весьма сурово - безжалостно и беспощадно. В послесталинские времена положение изменилось, и профессиональные бюрократы, желая славы, наград и более высоких зарплат, стали «отжимать» такого рода людей и занимать их должности, в результате чего дело, ранее успешно осуществлявшееся, приходило к краху. Один из наиболее ярких примеров такого рода - судьба Ростислава Евгеньевича Алексеева (1916 - 1980), под руководством которого были совершены два прорыва в области техники: создание судов на подводных крыльях («Ракеты», «Метеоры», «Кометы») и создание экранопланов. «Отжали» от руководства, похоронили, и под руководством бюрократа-преемника проектно-конструкторская научная школа и её дело зачахли ещё до начала перестройки, которая их окончательно добила.
Анализируя молодёжный слэнг, итальянские социологи выявили, что слэнг меняется примерно раз в пять лет. Соответственно в течение столетия в жизнь вступает 20 поколений, которые в чём-то психологически отличаются друг от друга и выражают эти отличия в слэнге. И хотя было бы интересно ознакомиться с психологическими портретами всех разграничиваемых таким образом поколений в отечественной истории конца XIX - начала XXI веков, однако это не входит в цели настоящей работы. Мы можем охарактеризовать только некоторые из них.
Те, чьё детство и юность пришлись на 1930-е - 1940-е гг. характеризуются тем, что среди их родителей ещё не было сложившегося личностного и семейного размежевания по принципу «элита - простонародье»: оно только формировалось по мере обособления бюрократии от общества. Но дети уже воспринимали это социальное расслоение в свою психику и, если не обособлялись друг от друга в своих играх, то несли в своей психике тенденции к обособлению в будущем. Кроме того, изрядная доля представителей этих поколений была напугана событиями 1937 г. и периода гитлеровской оккупации многих территорий страны, и от этих страхов они не смогли освободиться до конца своих дней. Подвластность страхам, по сути, исключила таких людей из числа активных деятелей общественного развития и способствовала формированию у них аполитично-потребительского, беспринципно-приспособленческого отношения к жизни - как у них самих, так у их детей и внуков, чьи детство и юность пришлись на период от начала 1960-х гг. до начала перестройки.
Но в этих же поколениях была велика и доля тех, кого Победа в Великой Отечественной войне окрылила (первый космонавт Ю.А.Гагарин - один из них). И в нравственно-психологическом отношении они во многом идентичны тем представителям первых поколений строителей социализма в СССР, которые избрали профессии вне сферы управления, добросовестно в них работали, осознавая пределы своей компетенции, и не встревали в те области деятельности, по отношению к которым были некомпетентны, доверяя тем профессионалам, которые работали в них. Таким было и отношение их к сфере управления.
Однако ко времени вступления их в активную фазу творческой деятельности, кадровая политика хрущёвско-брежневской бюрократии отличалась от кадровой политики сталинизма. Они в большинстве своём уже не могли стать управленцами даже в тех случаях, когда дело требовало этого, поскольку не принадлежали к кланам бюрократической номенклатуры. Управленческие должности замещались в подавляющем большинстве случаев «господами-бюрократами», а профессионалы - люди дела - в хрущёвско-брежневско-горбачёвские времена [556], особенно если они не кривили душой в угоду партийным и государственным чинушам, могли быть только консультантами властных бюрократов, в лучшем случае - в ранге их «заместителей по науке», «главных инженеров» и т.п. Вследствие господства марксизма их социолого-экономические воззрения, сформированные школой и вузами, были неадекватны и управленчески несостоятельны, по какой причине те из них, кто хотел развития социализма и улучшения жизни в стране, оказались в своего рода «ментальной ловушке», из которой в силу разных причин они не смогли вырваться: для этого требовалось не уповать на «неизъяснимую мудрость» Политбюро ЦК КПСС и аналитических служб КГБ, МВД, ГРУ, а взять властную ответственность за судьбы страны и человечества на себя [557].
Но кроме них и запуганных эти поколения дали первые родившиеся и выросшие в СССР группы, оппозиционные идеалам социализма, - «шестидесятников» и последующих диссидентов либерально-буржуазного прозападного толка. Эти характеризуются не тем, что они якобы были «романтиками-идеалистами без страха и упрёка», какими их представляют, а тем, что у них не было воли и они были одержимыми. Их миропонимание сложилось на основе неприятия марксистских текстов и преклонения перед не-марксистскими и антикоммунистическими текстами, но не на основе их собственного прочувствования жизни и её осмысления.
Теперь мы обратимся к психологии поколений, чьё личностное становление пришлось на вторую половину 1950-х - 1970-е гг. Для большинства из них без разделения на детей «элиты» и «простонародья» была характерна ориентация на потребление, а не на созидание. В частности это выражалось в том, что профессиональный паразит О.Бендер стал кумиром, образцом для подражания для многих из них, хотя в миропонимании нравственно-этически здравых людей такие типы как Остап Ибрагимович Бендер и Павел Иванович Чичиков [558] предстают как угроза обществу, пострашнее Троцкого и Гитлера.
Ко времени рождения этих поколений в СССР уже сложилась устойчиво действовавшая система «социальных лифтов» (если говорить языком толпо-«элитаризма»), а фактически - система отбора и продвижения претендентов на социально-управленческие должности. В первом классе, в преддверии очередной годовщины Великой октябрьской социалистической революции, все вступали в октябрята; в третьем классе, обычно в день рождения В.И.Ленина, - почти все (за редчайшими исключениями, обусловленными очень плохим поведением или плохой учёбой) вступали в пионеры; в возрасте 14 лет - в седьмом классе массово вступали в комсомол, а представители меньшинства, в силу каких-то причин не вступившие в комсомол в 14-летнем возрасте, продолжали вступать в комсомол в индивидуальном порядке в возрасте примерно до 22 - 23 лет (в комсомоле состояли до 28 лет).
Во всех этих детско-подростково-юношеских организациях имели место игры в демократию под контролем педагогического состава школ, партийных организаций школ и вышестоящих комитетов комсомола и партии. При этом дети сами избирали из своей среды глав октябрятских пятёрок («звёздочек»), на которые делился класс, и которые соревновались друг с другом за показатели учёбы; сами избирали глав пионерских звеньев в классе и председателей совета пионерского отряда класса; избирали советы пионерских школьных дружин, комсоргов классов, комитеты комсомола школ и их представителей в пионерских и комсомольских организациях более высокого уровня, штабы военно-спортивных пионерских и комсомольских игр и т.п.
Вся эта октябрятско-пионерско-комсомольская детско-подростковая номенклатура реально была безвластной. Тем не менее, в её политико-игровой деятельности происходила наработка навыков психологического воздействия «вожаков» на остальную массу. И задача, которую старались решить взрослые кураторы этих «игр», была в том, как выявить неформальных авторитетных лидеров в детской среде, чтобы они с течением времени стали лояльными системе формальными лидерами на разных уровнях и ветвях тогдашней «вертикали власти».
Но, в общем-то, элементы действительной демократии, в которой, кто желал, мог заявить о своих притязаниях на «должность», а дети сами могли выдвинуть кандидата на неё, - были. И такие выдвиженцы из «народа» и самовыдвиженцы избирались на «должности», после чего начинался процесс воспитания в них лояльности системе (верность номенклатурной дисциплине). И уже сложившаяся система сама отторгала тех, кто, оказавшись на «должности», проявлял нелояльность системе и недисциплинированность, в результате чего по мере того, как поддающиеся обучению пионерские и комсомольские активисты взрослели, - они оказывались на реально властных номенклатурных должностях во взрослом комсомоле, в партии, в профсоюзах, в государственных органах; и при этом те, кто проявлял лояльность и номенклатурно-корпоративную дисциплинированность, - получал поблажки: в учёбе и в наказаниях за проступки [559]. И практически вся партийно-государственная номенклатура последних лет СССР и многие деятели постсоветской России - выходцы из этой системы детско-подростковых организаций.