Когда грибок Bd поселяется на коже лягушки, он прорастает, выпуская корнеподобные ризоиды. Есть основания полагать, что, захватив организм, он может даже подавить иммунный ответ лягушки14. Попав внутрь, хитриды питаются кератином и другими питательными веществами, клонируя себя до тех пор, пока зооспорангии не заполнятся, а их при заражении лягушки могут образовываться сотни или тысячи. Когда каждый из них заполняется зооспорами, зооспорангии поднимаются сквозь кожу лягушки на стеблях, похожих на растения. Таким образом миллионы подвижных зооспор оказываются выпущены в окружающую среду в поисках новых хозяев. Болезнь оставляет кожу лягушек висеть клочьями. Зараженные животные борются за кислород, а электролиты выходят из равновесия. Смерть наступает в результате сердечного приступа15.
Прошло более 30 лет с тех пор, как Карен Липс впервые отправилась в облачные леса Коста-Рики, чтобы изучать лягушек. А в 2019 году уже десятки ученых, включая исследовательницу, писали о разрушениях, вызванных Bd: «Это самая большая задокументированная потеря биоразнообразия, наступившая в результате действия патогена»16. До появления Bd никто не знал, что какая-либо болезнь может иметь настолько страшные последствия. Теперь мы знаем.
Гладкую шпорцевую лягушку (Xenopus laevis) нельзя назвать красивой. Она скорее невзрачная: у нее широкая плоская голова, бородавчатое грязно-коричневое тело и длинные тонкие пальцы. В отличие от многих других лягушек, у нее нет языка и она может всю жизнь прожить в аквариуме с водой. И все же лягушка, живущая к югу от Сахары, – одна из самых продаваемых амфибий в мире.
Путешествие этого вида началось вскоре после 1928 года, когда английский эндокринолог Ланселот Хогбен высадился в Кейптауне, который находится в Южной Африке. Хогбен изучал влияние гормонов гипофиза на состояние кожи амфибий, а гладкая шпорцевая лягушка меняла цвет в зависимости от условий окружающей среды. Она могла быть настолько темной, что казалась почти черной, или настолько бледной, что ее можно было посчитать белой. Когда Хогбен удалил у нескольких особей гипофиз – маленькую железу, расположенную прямо под мозгом, – они остались практически белыми. Решив подкрепить полученный результат дополнительными данными, Хогбен ввел самке лягушки гормоны гипофиза, полученные от быка, в качестве своеобразной гормональной замены. Она, в свою очередь, выпустила яйца. При этом не имело значения, находился ли рядом самец, чтобы стимулировать процесс метания икры, – гормон быка побудил лягушку к овуляции17.
В 1931 году Хогбен и его коллеги опубликовали результаты исследования функции гипофиза и яичников у гладких шпорцевых лягушек, а спустя некоторое время ученые определили, что хорионический гонадотропин человека, известный как ХГЧ, способен вызывать овуляцию у лягушек. Этот гормон циркулирует в крови беременных женщин, а еще легко обнаруживается в моче. Сделанное учеными открытие привело к тому, что лягушек стали широко использовать для определения беременности, а этот способ в итоге получил название «тест Хогбена»18.
Лягушки произвели революцию. В то время для определения беременности использовались кролики, которым вводили женскую мочу с помощью шприца. Старая поговорка «кролик умер» означала не только беременность, но и в буквальном смысле смерть животного, которое через несколько дней умерщвлялось, потому что иначе изменения в организме было невозможно определить. Если яичники оказывались увеличены – значит, женщину считали беременной. «Кроличий тест» был грязным и смертельно опасным делом, так что использование для этих целей лягушек открывало большие перспективы. Врачи просто вводили им образец женской мочи, и лягушки либо выпускали свои икринки в аквариумы, в которых они содержались, либо нет. Овулирующие лягушки давали ответ в течение дня и в результате положили конец убийству и вскрытию кроликов. А поскольку лягушки жили в аквариуме с водой, их было легко содержать в лаборатории или перевозить по всему миру. С 1930-х и до конца 1960-х годов многие тысячи гладких шпорцевых лягушек успешно определяли беременность и содержались в качестве домашних питомцев в самых разных уголках планеты, что к 1970 году сделало их одними из самых распространенных амфибий в мире19.
Многие лягушки, использованные для испытаний, были доставлены из Южной Африки. Там возле города Стелленбош находится заповедник Йонкершук, в котором работает инкубаторий. Правда, его мощностей не хватило, чтобы закрыть спрос, поэтому пришлось призвать на помощь сборщиков – за каждую лягушку, найденную в естественной среде обитания, им платили по 65 центов20. К 1969 году инкубатор отгрузил более 400 тысяч особей, и половина этих поставок распространялась на разные страны. К тому времени стали появляться сообщения21 о том, что гладкие шпорцевые лягушки найдены в озерах и прудах на острове Уайт, а также в Аризоне, Флориде, Калифорнии и других регионах США, Европы и Японии. Популяции были обнаружены также в Чили и Португалии. Вместе с лягушками, поставляемыми частными импортерами, шпорцевые лягушки теперь плавали в аквариумах на всех континентах. Некоторые из них неизбежно сбегали, а других «гуманно» выпускали в местные пруды после того, как они переставали быть любимыми питомцами или объектами для опытов.