Шарп протиснулся мимо него и опустился на колени перед девушкой. Сначала он подумал, что Ирина Волсенна спит, но глаза слишком юной графини были открыты, остекленевшие и опущенные.
— С вами все в порядке, титулованная леди? — Спросил Шарп, опустившись на одно колено.
Графиня кивнула.
Шарп покачал головой. Это неправильно, что . Девочки ее возраста дома играли бы со своими друзьями, помогали родителям по хозяйству в деревне, попадали в неприятности с местными парнями. Он открыл рот, чтобы заговорить.
— Уже не долго, титулованная леди. Наши птички через минуту, вот увидите. Мы доставим вас обратно к вашим людям. Думаю, ваш канцлер будет вне себя от радости.
Глаза леди Волсенны — потрясающе ярко-зеленые — сузились. — Виктор Селлас жив?
Шарп был рад своему безликому шлему центуриона. Он не знал, как истолковать выражение лица девушки. Была ли она довольна? Напугана? Настроена скептически?
— Верно. .
— Ненавижу , — сказала она, снова прищурившись. — Он всегда спорил с отцом. И приставал к моим служанкам.
— Что ж, если ваша светлость пожелает, мы можем научить вашего лорда Селласа хорошим манерам, когда доставим вас к нему, но мы не можем здесь долго оставаться.
Она скорчила гримасу.
— Сколько вы привели?
— Сюда? — Спросил Шарп. Она не умела считать? — Двадцать. Плюс вы и я.
Девушка покачала головой.
— Нет, сир, во всем вашем легионе.
— Ох. — ? Целые когорты оставались во льду, замороженные для путешествия между звездами. Шарп не был уверен, что когда-либо видел весь 409-й Центаврийский Легион одновременно. — Тысяч сто? — сказал он. — Тридцать тысяч на моем корабле, “Буря”. Под трибуна Бассандра Лина.
Графиня Ирина Волсенна моргнула.
— И он прислал двадцать? — Голос ее звучал почти оскорбленно.
— Как я , когда мы вытаскивали вас из той ямы, в которой вас нашли: туда и обратно, миледи. Это наша работа.
— Но… двадцать? — Ее брови нахмурились.
Никакой благодарности. Шарп прикусил язык. Тем не менее, что-то в его молчании и неподвижности, должно быть, выдало его раздражение, потому что графиня Волсенна опустила глаза.
— Мне жаль, — сказала она.
— Вы ожидали увидеть армию? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал примирительно. Последнее, что ему было нужно — это нажить врага в лице этой благородной женщины. Она могла бы обрушить на них настоящий ад, когда они вернут ее к ее народу, если у нее будет такое желание. .
Она покачала головой и подтянула колени к подбородку.
— Я думала, .
Шарп промолчал, ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не расхохотаться ей в лицо. Она была оскорблена тем, что ее канцлер и Легион не прислали ей на помощь героя получше.
— Рыцари. Замки. Драконы. Мы не в сказке, миледи.
— Я знаю это! — сказала она, защищаясь. — Я не маленькая девочка.
Вообще-то, как раз маленькая. Подумал Шарп, но снова придержал язык. Он повернул голову, чтобы посмотреть через одно из разбитых окон. Обломки разбившегося фрегата возвышались над разрушенными холмами, как какая-то ужасная горная гряда, черная, как ад, и сверкающая в свете трех лун Цидамуса.
— Мне жаль, — повторила она.
— Мне жаль, что Адриана Марлоу нет рядом, чтобы вызволить вас из вашей башни, леди, но мы сражаемся не совсем с драконами, и Марлоу больше нет. Говорят, он погиб, сражаясь в Содружестве… — Он замолчал, осознав, что сказал слишком много. Ему не следовало высказывать ей свое мнение. Она была графиней Цидамуса, а кем был он?
Центурионом.
Даже не рыцарем.