— Я хочу предложить вознаграждение, — сказал мужчина. — Сейчас же.
Доктор Карас выглядел на пятьдесят с небольшим, был подтянутым, смуглым и темноглазым, что оправдывало греческую фамилию. Он также явно привык быть главным.
— Мы примем это к сведению, — ответил Мак, не смущаясь пренебрежительного отношения или приказного тона в голосе мужчины. — Но пока мы намерены держать СМИ подальше от этого. Фотографии Анджелы уже во всех аэропортах, поездах и остановках автобусов, плюс везде в госпитале, где ее видели в последний раз.
— Вознаграждение поможет найти нашу дочь! — заорала его жена, вставая и подходя к своему мужу. Как и доктор Карас, она была одета безупречно — подобранные аксессуары, идеальный макияж и укладка. Внешность явно имеет значение, заметил Мак.
— В этом есть смысл, — согласился доктор.
— Вы удивитесь, если узнаете, — ровно сказал Мак, — что большинство людей, которые реально помогают расследованию, просто хотят помочь. Их мотивируют не деньги. Нам не нужно поднимать панику вокруг Священника или разбираться со звонками-розыгрышами, — он взглянул на Бена. — Уверен, директор Оливос рассказал вам, как мы работаем и что мы намерены найти Анджелу. Все наши ресурсы в данный момент сосредоточены на ее поисках. Позвольте нам делать нашу работу.
— И в чем она заключается? — спросил доктор Карас, повышая голос. — Чем вы занимаетесь?
— Сейчас я занимаюсь профайлингом, — сказал Мак, в ответ тоже повышая голос. — Я строю образ жертвы на основании того, что я вижу в вашем поведении, — он помедлил, давая осознать свои слова. — Она не приехала вовремя на ужин, что было крайне необычно, и она выбирала карьеру, подражая отцу. Рискну предположить, что выбор другой карьеры и опоздание на ужин порицалось с вашей стороны, — мать Анджелы хотела запротестовать. — Ближе к делу, Анджела, скорее всего, может быть охарактеризована как умная, хорошая студентка, не имеющая парня, которая следует правилам, тихая, приятная в общении, но не имеющая много друзей, любит проводить время в своей комнате.
Оба родителя ошеломленно уставились на него.
— Моя ассистентка, специальный агент Шэрон Льянг, — Мак указал на нее, — будет координировать работу командного центра отсюда. Она — наши глаза и уши для любой информации, поступающей от следователей, занятых полевой работой. Сейчас я поднимусь в комнату Анджелы и посмотрю, сумею ли найти дневник, ежедневник или компьютер, который может пролить свет на то, как она могла оказаться уязвимой для похищения.
И снова никто из них не сказал ни слова. Мак повернулся к Бену.
— У Шэрон есть последние данные моего профиля на Священника, — сказал ему Мак. — Не мог бы ты просмотреть его с Карасами, пока я буду наверху, и проверить, не подходит ли кто-то из их окружения или окружения Анджелы под это описание?
Бен улыбнулся — легкая знающая улыбка, как у гордого дядюшки.
— Конечно, Мак, — сказал он.
***
Изабель осмотрела свое платье, глядя в зеркало. Она переодевалась трижды, прежде чем остановилась на этом, и надеялась, что Маку оно понравится. По крайней мере, я знаю, что нравлюсь ему в платьях, подумала она, рассматривая себя в профиль. Ее случайное прочтение Мака стало первым намеком на то, что он находит ее привлекательной, и в частности, ее фигуристые ножки.
Она улыбнулась этому воспоминанию, но улыбка быстро угасла.
Хоть видение было коротким, она почувствовала эмоции, бурлящие под его спокойной наружностью: злость из-за похищения Эсме, печаль, имеющая отношение к темноволосой женщине, и забота о ней самой после того, как она прочла вещь, принадлежащую Эсме.
Изабель посмотрела на свои обнаженные руки. Хоть ей и нравилось носить платья, настоящая причина, по которой они являлись почти обязательными — это то, что они лучше сочетаются с перчатками, чем джинсы. Не то чтобы люди не таращились. Перчатки всегда привлекали взгляды. Но носить их с повседневной одеждой было настолько странно, что косились все. Изабель посмотрела на открытый ящик комода, где хранила свою коллекцию перчаток, разложенных парами по цветам, подходящим к разным нарядам. Затем снова посмотрела на свои руки.
Я должна прочесть Мака…
Изабель села на краю кровати. Она использовала перчатки, чтобы сменить простыни всего час назад. Это те самые простыни, которыми пользовались они с Маком — предмет, настолько наполненный им, что касание вызвало бы частичное видение.
Намеренно использовать свой дар психометрии[3] с ним означало бы узнать его, по-настоящему узнать. Это тот тип правды, который не переживали ни одни отношения. Но не прочесть Мака означало носить перчатки всякий раз, когда они оказывали вместе — навсегда. Она разрывалась. Она отчаянно хотела поднять их отношения на новый уровень интимности, но в то же время это вызывало риск, который она не могла вынести — риск потерять его.
3
Психометрия — предполагаемая способность сообщать сведения о предмете или его владельце через контакт с ним