С Андреем, сыном Семена Аркадьевича, они познакомились в художественной школе. Полина выдержала лишь год занятий, на большее не хватило ни денег, ни терпения. Ей навязывали каноны, она с точностью копировала чужие идеи, получалось неплохо, но свой стиль она так и не нашла.
Андрей напоминал Тему - улыбка, ямочки на щеках, воронье гнездо вместо прически - и они постепенно сдружились. Он старался сесть поближе, делился кисточками и красками, которые Полина постоянно забывала, забрасывал вопросами: как дела, как провела выходные, почему такая серьезная, что делаешь вечером... По обыкновению погруженная в себя, Полина сперва не замечала его внимания. Но когда Андрей уехал на пару дней к родственникам в Киев, стала остро скучать за ним.
На первом свидании Андрей избегал смотреть в глаза, даже за руку не взял. Только на прощание скользнул влажными губами по щеке. Неожиданно для себя Полина расстроилась. Но через день он пригласил в кино. Девушка так и не поняла, о чем был фильм, в память врезались лишь густо напомаженные губы Анджелины Джоли и прыгающий по крышам Джонни Депп. Попкорн рассыпался, они опрокинули воду, стеклянные бутылки покатились по проходу в самый неподходящий момент. Андрей целовался жадно, торопливо. Его руки сразу нашли все чувствительные места, и в какой-то момент Полине стало все равно, что услышат или подумают соседи в передних рядах...
Встречались часто. Их тянуло друг к другу. Андрей охотно рассказывал о себе и ждал, что Полина в ответ поделится своей жизнью. Она знала, что он ест на завтрак, какие сны его преследуют, о чем он мечтает, что его беспокоит. Андрей часто говорил о странных увлечениях отца и о недавнем разводе родителей. Мать-художница уехала в Москву на заработки, с тех пор связь с ней пропала. Полина внимательно слушала, но не спешила открываться. Не хотела, не могла? Боялась показаться дурой? Черт его знает. Может, то было сопротивление проклятого кокона...
Расстались через полтора года. Быстро, в одно мгновение. Глупая ссора - и сразу разрыв. Полина долго винила себя в этом. Казалось, не оценила, не нашла нужных слов, не сумела показать, что чувствует на самом деле.
Досадно вспоминать прошлые неудачи. Но по сравнению с насущными проблемами они казались такими мелкими.
Полтинник косарей и следующая среда...
"Ита, чтобы ты сделала, Ита? Подскажи, ответь!" - шептала Полина.
Девушка по глотку тянула чай, крутила в пальцах визитку. Зыбкая надежда - Ростислав Скелет. Или Скэлет, как бизнесмен называл себя на западный манер, пытаясь придать фамилии новые смыслы. Что она знает об этом человеке? Несмотря на то, что новости пестрели репортажами об участии господина Скелета во всевозможных благотворительных акциях - и он действительно отстроил для города пару стадионов и клиник - Полина не обольщалась. Она работала на Ростислава не первый год и помнила, с каким скрипом он повышал зарплаты, а если и повышал, то какой отдачи требовал взамен. Ходили слухи, что Скелет был причастен к трагедии, унесшей около сотни жизней - загорелась только что сданная высотка, где использовались слишком дешевые материалы для теплоизоляции, огонь перекинулся на соседний дом. Из-за нарушений норм строительства - здания стояли вплотную друг к другу и количество этажей было вдвое больше допустимого уровня - пожарные не смогли подъехать и оказать помощь. Тогда Ростислав Скелет сумел доказать, что лишь инвестировал проект, но ни в коем случае не имел отношение к его реализации. Естественно, ни о каких компенсациях семьям погибших не шло и речи...
Скелет не был тем человеком, который протянет руку помощи в трудную минуту. Он обязательно что-то захочет взамен, но что именно? Услуги декоратора? Смешно! У нее за плечами только филфак и неоконченная художка.
Полина вздохнула. Другого выхода нет. Что бы Скелет ни попросил, она должна будет это дать - и попросить взамен то, что нужно ей. Решилась, набрала номер. Но ответом ей были лишь длинные гудки.
***
Двенадцать ступенек вниз - и Полина оказалась у подвальной двери. В нос пахнуло сыростью и старыми вещами. Она достала домашнюю связку ключей и принялась искать подходящий к увесистому амбарному замку, который еле держался на трухлявой двери. В их семье ключи не выбрасывали, даже если замок выходил из строя - будто ждали, что когда-нибудь снова найдется дверь, которую ключ откроет. Полина никак не могла запомнить, какой из них от чего, и каждый раз долго возилась, пытаясь подобрать нужный. Наконец замок открылся, и она сняла его с ржавых петель.
Она налегла плечом на осевшую дверь, и та, оставляя в пыли подвала круг, нехотя поддалась. Девушка переступила грань, за которую был заказан путь солнечному свету, и очутилась в кромешной темноте. Она выудила из кармана фонарик, луч выхватил трубы в обрывках стекловаты, кое-как сложенные доски, пористый ракушняк стен.
Казалось, этот камень хранит всю историю их семьи - когда-то не такой уж малочисленной. Но мама скончалась от острой формы гриппа, когда Полине едва исполнилось два, а Темке - годик; папа бросил их, оставив на попечение бабушки. Ита не любила говорить об отце и злилась каждый раз, когда Полина приставала с расспросами. Сама она помнила лишь фрагменты, которые не складывались в один образ: прикосновение колючей щеки, ясные голубые глаза, твердая ладонь с мозолями, мягкие волоски на руках. Ребенком Полина воображала, что у отца просто появились важные дела, но когда-нибудь он обязательно вернется. Годы шли, и пришлось признать: если бы хотел, папа давно бы нашел дорогу домой. Их с Темой растила бабушка Ирина. В детстве Полине плохо давалась "р" и она переиначила имя на свой манер: Ита. Вокруг бабушки крутились люди - независимая, веселая, талантливая, добрая - она притягивала к себе всех и вся. Полина обожала Иту, грелась в ее лучах, но понимала, что никогда не станет такой же. Бабушка искренне любила людей, а Полина терпела их. Слишком скрытная, молчаливая, недоверчивая, она сторонилась шумных компаний Иты, чувствовала себя там чужой, ревновала. Темка, напротив, рвался с бабулей в турпоходы, бренчал на гитаре до утра, панибратствовал с каждый встречным. Но толку из этого тоже не вышло.
После смерти бабушки Полина растеряла всех ее знакомых, лишь Фаина Бершадская, коллега Иты, заботилась об их безалаберном семействе...
Полина не заглядывала в подвал еще с детства. Тогда старые вещи казались необыкновенно интересными, здесь можно было сидеть часами, перебирая фарфоровые чайники с отломанными носами, рассматривая пузатые старинные бутылки, или любуясь дедушкиными ржавыми ледорубами. Но Ита не одобряла подвальное затворничество Полины и всеми силами выманивала ребенка наверх - поближе к свету.
Только в последние недели перед смертью бабушка зачем-то надолго запиралась в подвале. На расспросы сухо отвечала: "Когда-нибудь тебе придется туда спуститься". Подробности Ита не стала уточнять. "Сама поймешь", - отмахнулась она.
Что бабушка прятала в подвале? Почему ничего не рассказала внучке? Полина понимала - сейчас не самое лучшее время разгадывать семейные тайны, но воспоминание не давало покоя. А, может, она найдет в подвале какую-то подсказку? Или отыщет что-то ценное?
Девушка прошла вперед по общему коридору, остановилась около двери своей кладовки. Роняя то фонарик, то связку ключей, Полина снова долго возилась с замком. Она едва смогла протиснуться между старых коробок от техники, детских велосипедов, запчастей от неведомых механизмов, остовов телевизоров, десятка пар стоптанной обуви. Гору хлама венчал портрет дедушки. Бородатый, загоревший дочерна мужчина курил трубку и смотрел вдаль.
Ради этого Ита и наведывалась сюда так часто последнее время? На бабушку не похоже. Ирина никогда не отличалась сентиментальностью. Слишком много в ней было жизни, чтобы дни напролет смотреть на портрет давно ушедшего из жизни мужа.