Правда, не все дети радовали отца и мать. К примеру, их старший сын, глубоко огорчив родителей, принял ислам, но, вопреки обычаям этой веры, предавался пьянству. Зато другой сын, полностью разделяя взгляды отца, вместе с ним участвовал в акциях неподчинения колониальным властям. Те дети, которым пришлась не по вкусу жизнь в ашраме, покинули родительский дом. И Ганди им нисколько не препятствовал – он вообще никому не навязывал своих убеждений. И упреки старшего сына в том, что он лишает своих детей всех возможных в жизни удовольствий, Ганди выслушивал молча – не оправдываясь и не переубеждая.
Время от времени Кастурбай приходилось выбирать, чью сторону ей принять… И она всегда принимала сторону мужа. «Твой отец никому не жаловался, – писала она одному из сыновей, покинувшему отчий дом, – но я-то знаю, как он страдает!»
А у Ганди появляются последователи и восторженные поклонники среди европейцев. К нему в ашрам съезжаются несколько экзальтированные и довольно странные (но отнюдь не бедные) европейки. Одна из них – леди Маделин Слейд. По описаниям, это была смертельно бледная, с наголо бритой головой, босая, в грубом домотканом сари женщина, которая неотступно сопровождала Ганди во всех его путешествиях…
Противостояние с английскими колонизаторами продолжалось, и в конце концов произошло небывалое – англичане вступили в официальные переговоры с Ганди. А ведь он, по сути, не был формальным представителем страны или народа. Получалось, что Ганди выступал лишь от самого себя. Уинстон Черчилль, возглавлявший в те годы «Лигу защиты Индии», возмущался: «Как это возможно? Полуголый факир смело шагал по ступеням вице-королевского дворца, чтобы вести переговоры о перемирии на равных условиях с представителем короля-императора!»
Кастурбай по-прежнему была ему верной спутницей жизни. Их духовная близость была совершенно уникальной…
Еще в Южной Африке в середине 1906 года Ганди дал обет брахмачарии (это ведение целомудренного и аскетического образа жизни и отказ от чувственных наслаждений). Он говорил: «Брахмачария необходима для служения человечеству. Я сознавал, что моя задача окажется мне не по силам, если я уйду в радости семейной жизни и буду производить на свет и воспитывать детей. Одним словом, невозможно жить и бороться за независимость страны, следуя одновременно велению плоти и велениям духа». Чтобы справиться с зовом плоти, Ганди проводил несколько странные опыты. Один из авторов описывал это так: «…Поздний вечер. Они входят в комнату. Он спокоен, она выглядит несколько взволнованной. Он положил девушке руку на плечо, подвел к ложу и попросил снять сандалии. Первую ночь они вначале спали в одежде под одним одеялом. Но в полночь он разбудил ее и попросил раздеться. В течение последующих ночей он гасил свои плотские желания усилием воли, так и не притронувшись к ней…
Это не эпизод из эротического романа – речь идет об одном из “экспериментов с истиной” Ганди… А героиня рассказа – Ману (дальняя родственница и одна из постоянных обитательниц его ашрамов)…
Много лет спустя еще одна женщина – Сушила Найяр – призналась, что спала обнаженной с Ганди. Есть основания считать, что в аналогичных опытах в разное время участвовали многие постоянные обитательницы ашрамов. Все проходило в строжайшей тайне, и об эксперименте знали лишь самые близкие люди».
Естественно, знала и Кастурбай. Она поняла своего мужа, приняла его решение абсолютно спокойно и осталась его надежным другом.
Но Ганди признавался, что аскетизм оказался для него серьезным испытанием, соблюдение обета было для него порой подобно «хождению по острию ножа» – время от времени плотские желания напоминали о себе. «Для меня все еще загадка, откуда подкрадываются нежелательные мысли. Не сомневаюсь, что существует ключ, которым можно запереть их, но этот ключ я должен подобрать для себя сам», – говорил Мохандас.
Несмотря на аскетический образ жизни, Ганди не отказался от общения с женщинами. Они сопровождали его во всех многочисленных поездках по стране и в жизни в ашрамах. Его личным секретарем и врачом была Сушила Найяр. Ману и жена его внучатого племянника Абха служили для Ганди «живыми посохами». На плечи этих девушек Ганди опирался, когда прогуливался.
Со своей сексуальной жизнью, вернее, с внезапными приливами эротических желаний, Ганди связывал события, происходящие в стране – и внутренние конфликты, и собственные политические неудачи. В борьбе с плотью он подвергал себя изощренным испытаниям, которые являлись составной частью его «экспериментов с истиной». Звучит все это необычно, но это было именно так…