- Ты уже забыл, что тебе звонил отец, а, Стайлз? Иди. И не беспокой меня.
- Ладно.
- Я серьезно, - Хейл раздраженно качает головой. - Ты можешь меня послушаться?
- Могу, Питер. Я все понял, правда. И я не заявлюсь к тебе в полнолуние, обещаю. Но потом, утром, приду, ясно тебе?
- Утром ты придешь в школу, - фыркает оборотень.
- Точно, - Стилински внезапно округляет глаза. - Не юридическое у тебя образование, а педагогическое, ты, светило американской педагогики!
- Господи, нет, - Питер мученически вздыхает.
- Ну, снова не угадал, подумаешь… Кстати, у меня есть красная толстовка с капюшоном… Но я совсем не хочу, чтоб меня кусали волки…
- Вот поэтому и не стоит выходить из дома в полнолуние, - Питер чуть-чуть улыбается.
Стайлз качает головой.
- Это все сказки. Я-то знаю, что волки приходят через окно.
========== Связь ==========
В начале девятого, когда на город начинают опускаться сумерки, Питер открывает кованый ящик, привлекший внимание Стайлза, и медленно раскладывает на застеленной тяжелым покрывалом кровати его содержимое. Несколько тяжелых прочных цепей, пара грубых широких наручников и тяжелый мощный ошейник. Неприятно было просить племянника о помощи, но в одиночку с этим набором справиться будет сложно.
Дерек молчит, прекрасно осознавая, что любое неверное слово может вылиться в полноценную бойню.
- Утром отпущу волчат и приду к тебе, хорошо?
- Да, нормально. - Старший оборотень неуверенно смотрит на груду металла. - У меня всегда было неплохо с самоконтролем, знаешь. И мне никогда не приходилось… прибегать к подобным средствам контроля. Во всяком случае, не в таком объеме.
Дерек не знает, что ему ответить, поэтому снова отворачивается к стене, разглядывая вкрученные в нее металлические кольца. Хмыкает.
Питер, проследив за направлением взгляда, поясняет:
- Не уверен, но, кажется, у рабочих было два варианта: или я собираюсь держать в квартире свору гризли, или у меня какие-то нестандартные сексуальные предпочтения.
- Ну, в чем-то они были недалеки от истины, - неловко пытается улыбнуться альфа. - Уверен? Может, лучше вместе со стаей?
- Ты правда думаешь, что это предел мечтаний - оказаться в таком состоянии вместе со стаей неуравновешенных, недисциплинированных волчат? Дерек, не глупи.
Альфа пожимает плечами.
- Не уверен, что это тоже хороший вариант, - Дерек наблюдает за тем, как Питер опускает жалюзи на окнах. - Одиночество - плохой компаньон.
- Это ты мне говоришь? Ты, когда сюда шел, ни обо что головой не ударялся, Дерек? - альфа в ответ только раздраженно рычит. - Тогда не говори глупостей. Ощущение, что тебя сборником афоризмов для девочек-подростков стукнули.
- Ты невыносим.
- Это семейное.
Альфа замолкает, беря в руки цепи. Питер застывает на мгновение, а затем, придав лицу равнодушное выражение, садится на пол, на турецкий манер подгибая ноги.
- Медитировать будешь? - улыбка выходит вымученной, Питер в ответ пожимает плечами. - Так… Ну ты намудрил… Через два кольца и на руки? - альфа бормочет, защелкивая кандалы на запястьях. - Слишком узкие.
- Сойдет.
- Ну, в принципе, верно… - альфа берет в руки ошейник, неуверенно глядя на тяжелый металлический обод. - Ты говорил про Айзека.
- Это вопрос?
- Питер, я не умею разбираться во всех этих тонкостях подросткового поведения…
- О, а я, значит, умею… теперь ты всегда будешь прибегать ко мне за советом, на время забывая о своей неприязни и о своей привычке подозревать меня во всех смертных грехах, отлично.
- Питер, есть вещи, простить которые я тебе не могу. И, зная твой характер - перестать тебя подозревать тоже не могу.
- Мне не нужно твое прощение, Дерек, - холодно произносит оборотень. - А тебе не должна быть нужна моя помощь с твоей стаей.
- Ты прав, - альфа аккуратно защелкивает тяжелый ошейник, - так оставить или тоже к стене?
- Приковывай, - устало отвечает Питер, закрывая глаза. - К черту все, мне придется стену выломать, чтобы выйти отсюда. А на это у меня совершенно точно не хватит сил.
*
Луна, извечная спутница Земли и друидов, мучительница оборотней, появилась на удивительно безоблачном небосклоне точно в срок, освещая подвластные ей территории холодным льдистым светом.
Питер этого зрелища не видит, но сводящую с ума астрономическую единицу, как и всегда, чувствует всем телом, запрокидывая голову и обреченно закрывая глаза. Волк, почуяв ослабленное сопротивление человеческого разума, рвется на волю, захлебываясь жаждой крови, охоты и своей пары. Кровь и охота отходят на второй план, когда хищник вспоминает о мальчишке, которого глупый человек так и не сделал своим. Вырваться удивительно легко - человек совершенно отпускает себя, не сопротивляясь, не пытаясь сосредоточиться на каких-то важных для него глупостях, обычно совершенно не интересных волку.
Из горла рвется победный рык, только трансформация не удается - шипы впиваются в шею, легко рассекая кожу, и волк, взвыв от боли, отступает, уступая место человеку.
Питер переводит дыхание, на этот раз стараясь сконцентрироваться на чем-нибудь важном. В голову ничего не идет, каждая попытка обратиться только усиливает боль, ослабляя измученное человеческое тело и сводя с ума. Кожа на запястьях быстро стирается, даже регенерация не помогает, просто не успевает - каждое движение оставляет новые шрамы.
Хейл низко, насколько позволяют растянутые в две стороны от ошейника цепи, опускает голову. Желание обратиться накатывает как тошнота, проходясь болезненными спазмами по всему телу, сознание мутится, но цепи и бессилие держат крепко.
Волк воет. Запрокидывая голову, вкладывая в отчаянный вой все свое отчаяние, желание, боль.
*
Стайлз тоже не видит восхода ночного светила, но тоже чувствует, и ему совершенно не нравится то, что и как он чувствует - неприятную тревогу, морозом отдающуюся вдоль позвоночника, почти боль - ей не хватает какой-то составляющей, чтобы стать осязаемой, но она есть, и Стилински нервничает с каждым десятком минут все больше, периодически теряя мысль, излагаемую в книге.
- Твою мать, Хейл… Это же из-за тебя, я знаю…
Через пару часов шериф, уходя на ночное дежурство, застает сына задумчиво рассматривающим овощной салат, приготовленный на ужин. Мальчишка пропускает мимо ушей замечание о том, что уже даже он, Стайлз, есть эту дрянь не может, и, попрощавшись с отцом, снова поднимается к себе, обессиленно падая на застеленную кровать.
- У меня голова треснет, - шипит Стилински в подушку, жмурясь от резких, хаотичных импульсов боли. - О черт. О черт, Питер Хейл. О черт, ну вот во что я влип?
Стайлз распахивает окно, стараясь отдышаться, привести в порядок мутнеющее сознание.
- Нет, все логично. Правда логично. Волк чувствует человека, а человек - волка… Только мне-то что делать? - подросток сердито смотрит на луну. - Это все ты виновата.
Стилински хмурится, кусая губы, и, заслышав отдаленный волчий вой, наконец принимает решение:
- Ладно, не просто же так я у него спер запасной комплект ключей…
========== Идея ==========
- Питер…
Оборотень поднимает тяжелый мрачный взгляд на застывшего на пороге комнаты человека.
Полубезумный и измученный, сейчас наполнившийся абсолютным отчаянием, взгляд.
- Питер, я не боюсь тебя. Ты не сможешь мне навредить, ведь я прав… - Стайлз уверяет в этом и себя, и волка, с трудом сохраняющего способность мыслить по-человечески. - Питер…
Хейл судорожно втягивает воздух, слегка поводя скованными руками - неровности металла с легкостью ранят кожу, отрезвляя болью, но одурманивая запахом крови.
- Уходи. Стайлз. Не нужно. - Снова лезут когти и клыки, Хейл встряхивает головой, сгоняя нежелательную трансформацию, но не справляется и утробно рычит - не на Стайлза, на самого себя. Помогает. - Уйди.