-- Зина, успокойся, разъясни, в чем дело? Насколько я поняла, ты имеешь в виду Иркиных Шарика или Чейза?
-- Причем здесь Чейз? Он, конечно, пародия на порядочного пса, но еще маленький. Я про вашего Шарика. Этот раздолбай… -- дальше началось очередное перечисление отнюдь не положительных эпитетов.
Я на время отстранила мобильник от уха. Не могу представить, что Шарик, пушистый колобок размером с небольшой детский мяч, мог стать причиной разгрома птичника. Согласна, он может придушить цыпленка, но чтобы цесарку? Наверное, схлестнулся с собачьей стаей. Те набедокурили и убежали, а бедный щенок остался.
Эти свои соображения я выдала Зине.
-- Бедный щенок?! – взвилась она вновь: -- Ксения Андреевна, вы когда его видели в последний раз?
Вопрос Зины застал меня врасплох. А действительно, когда я видела его в последний раз? Я периодически первое время наведывалась в поселок, чтобы проследить за дочурой, дать очередные указания строителям, которые те просто игнорировали, потому что платили им за работу другие. А вот о приобретенной живности как-то не вспоминала. А потом события завертелись так, что было не до щенков.
-- Если бы больше интересовались тем, что притаскиваете домой, давно бы знали, что этот ваш мячик, как вы выразились, вымахал в огромное чудовище…
-- Зина, ты преувеличиваешь. Если щенок маленького размера, он не может за несколько месяцев вымахать в огромного пса.
-- Какие месяцы? Вы хоть вернитесь в реальность. И потом, я не говорю, пса, я говорю, чудовища. Наглое и самовлюбленное, которое ничего и никого не хочет знать и слушать. Вы как хотите, но разбираться с соседями по поводу птичника я не собираюсь. Это хозяйское дело. Приезжайте и извиняйтесь. И желательно как можно скорее. Все.
Зина раздраженно отключилась.
Я поняла, что улаживать конфликт придется мне. И в мозгу сразу закрутились суммы денег, которые придется выпрашивать у Алексея. Не хочется, а надо. И еще меня коробило то, что я могу увидеть на соседском птичнике.
Пришлось бросить все намеченные дела и ехать разбирать ситуацию.
В поселке меня ждало потрясение, размеры которого я даже и не предполагала. Нет, не то, что я увидела в соседском птичнике. Там-то я представляла итоги учиненного разбоя. А вот в нашем коттедже…
Вместо очаровательного бамбукового мишки-панды, увальня с черными отметинами вокруг глаз на белой мордочке, и в уморительных треугольниках опущенных ушек, передо мной предстал верзила на высоких лапах, крупных, белых, заканчивающихся по-детски розовыми пяточками. Морда у Шарика вытянулась, вокруг губ появилась щетина усов и бороды, как бывает у фоксов. Глаза в черных кругах очков стали удивительно светло-карими. И все это безобразие венчала белая грива длинной шерсти. И это еще щенок. А что с ним будет дальше? Сколько же пород намешано в этом собачьем отродье? Очаровательными щенячьими остались лишь маленькие черные треугольнички ушей, несоразмерные всему остальному облику.
Да, природа-матушка вдоволь поизголялась, изобретая это чудо.
А чудо, увидев меня, злобно зарычало, но, на всякий случай, приветливо помахало своим хвостом, закинутым на спину тугим бубликом. Осознав, что бить его я не собираюсь, Шарик (хотя, какой он Шарик после всего мной увиденного) радостно взвизгнул и кинулся мне на грудь. При этом лапы его ощутимо придавили мне плечи.
-- Так, стервец, признавайся, что натворил? – строго спросила я. И пес мгновенно убрал лапы с моих плеч и опустил голову, всем своим видом показывая раскаяние. Но стоило мне из сердобольных соображений отцепить привязь, как пес мгновенно вывернулся из рук и ринулся через участок к соседям. Разом перемахнул ограду и с рычанием и радостным лаем ворвался в птичий загон. Там все еще лежали тушки загубленных им птиц.
Не знаю, как у меня хватило сил догнать это исчадие ада. Я даже не заметила, как перемахнула через довольно высокую ограду на соседний участок и настигла пса уже в птичнике. И увидела результаты былого побоища.
Шарик перебегал от тушки к тушке, шевелил лапой, толкал носом, потом отбегал к следующей, недоумевая, почему они не убегают, не кричат и не хлопают крыльями.
Короче, поиграл, называется.
Масштабы побоища меня ужаснули. Было погублено не меньше сотни голов. Представляю, какое разбирательство мне предстоит. Сосед разве что не спал со своими цесарками. Хорошо, что Шарик не добрался до его павлинов.
Я привязала к ошейнику поводок и поволокла упирающегося пса к выходу. С балкона на меня с презрением взирал хозяин коттеджа. За все время пребывания на его территории он не удостоил меня ни словом.
Вызванные рабочие привезли стройматериалы. И к вечеру на нашем участке был возведен вольер, зарешеченный даже сверху. В него и поместили упиравшегося и протестующего Шарика. Через несколько дней из столицы прибыл выписанный по совету соседа специалист из собачьего питомника для коррекции поведения пса. Он забрал Шарика в питомник, чтобы поработать с ним в стационарных условиях.
Наверное, Зина права. Брать собак надо только у проверенных заводчиков и чистопородных. Но, возвращаясь мысленно к событиям начала лета, я была уверена, что повторись они, даже зная о будущих последствиях, щенка в тот момент без внимания не оставила бы. Так что, судьба, господа. Все предопределено изначально. Никуда от нее не деться.
Что меня потрясло в этой ситуации, так это поведение Ольховского. Я ждала чего угодно, но только не этого. Вместо того, чтобы предъявить мне иск за загубленную птицу, а то, чего лучше, и судебное разбирательство, он вполне благосклонно принял мои извинения. Я, грешным делом подумала, что здесь не обошлось без вмешательства моего приятеля, решившего за меня столь щекотливую ситуацию. Но потом вспомнила, что, отправив меня домой, он занялся вопросами бизнеса и пока о себе известий не подавал. И вряд ли в курсе происходящих событий.
Словом, в тот день я пришла к соседу сразу после того, как выдворила Шарика из птичника и посадила на привязь.
Виктор Владимирович принял меня в своем кабинете, обставленном, видимо, так же, как и на своем рабочем месте, сразу прервав поток моих извинений.
-- Голубушка, будет вам. Ну, подумаешь, поиграл песик, -- посочувствовал он. – Не в том дело. Он мне глаза открыл. Ну что я с этой пернатой сворой делаю? Кормлю, ублажаю, а они пыжатся, строят из себя невесть кого. А их надо вот так, как ваш Шарик, за шею и в грязь… Не переживайте. Что ни делается, все к лучшему. Хватит хандрить. А то придумают эти психологи, птичек им разводи, нервы успокаивай… Все, все, голубушка, извинения приняты. Не волнуйтесь вы так. Все в порядке…
На следующий день сосед убыл в столицу. И, говорят, опять активно включился в чиновничью жизнь.
Я осталась на несколько дней в поселке. Ирке в скором времени пора приехать на каникулы. Вспомнила, как дочура страдала оттого, что Шарик оказался таким неблагодарным псом, полностью игнорирующим все ее предложения поиграть. Вернее, у него были свои представления об играх и правилах, которые полностью расходились с желаниями дочуры.
А вот Чейзик, хоть и качал права, всеми силами показывая, что он главнее, дочуру вполне устраивал. Он уже не казался карандашом на лапках. Глазки приобрели осмысленное и умильное выражение. Он любил, когда его брали на руки, и каждый раз стремился лизнуть своим розовым язычком в лицо в знак признательности. С ним дочура выходила погулять, ведя, как породистую собаку на поводке. И он с этим соглашался. Хотя нет-нет, да и срывался в веселый бег, оглашая окрестности басовитым лаем. А я удивлялась, как это такая кроха может производить столь громогласный лай, присущий больше собакам крупных пород.
Но моя идиллия отдыха в поселке быстро закончилась. Неожиданно позвонил Николай Семенович:
-- Ксюша, извините, ради бога, что беспокою. Понимаю, что зря вас тревожу. Но, опять что-то затевается. Если сможете, приезжайте. Мне с вами как-то спокойнее. Может быть, что-то подскажете.
Юхнов, 2011 год.