Глава третья. На каталке с мертвяком.
Глава третья.
На каталке с мертвяком.
-- Чаво ты такова сотворила? – первым делом осведомилась Вирсавия Егоровна, запирая за собой дверь в подсобку на ключ, -- Марья-то вся желчью исходит. Рвет и мечет. Я как раз убиралась в ейном кабинете, когда туды заявился этот ее племяш, ну тот, что в ментовке какая-то шишка на ровном месте.
Племянник прибыл в самом благостном расположении духа. Еще бы. Задание теткино выполнил и теперь представлял, как зелененькие шуршащие бумажки, которые продемонстрировала ему Марья Федоровна, перекочуют в его портмоне. Это ожидание грело душу.
Тетка Маня быстро перелистала принесенные бумажки. Санитарку Егоровну она давно ни в грош не ставила. Полагала, что раз ее из деревенской грязи в город вытащила, к делу приставила, твердую копейку назначила, та теперь должна быть ей по гроб обязанной. А что ругается на каждом углу, так это как в пословице: собака лает, караван идет.
Егоровна сунулась было при появлении племяша начальницы следом за пациенткой выскользнуть в коридор, но Марья ее притормозила:
-- Куда навострила лыжи? А кто полы будут мыть? Ишь удумала, давай работай, неча хлеб даром жрать…
При санитарке Марья Федоровна особо не таилась.
Уже укладывая купюры в бумажник, Игорь Лавренов, по деревенской привычке давать прозвища, известный больше как Лаврушка, вдруг вспомнил, что его все это время скребло в душе, не позволяя по-настоящему порадоваться прибытку:
-- Теть Мань, я тут у тебя санитарку новую застукал, когда она подслушивала под дверью. Так вот, я ее, кажется, видел в квартире этой врачихи… Ольги Николаевны. Ты что, опять с улицы наняла и документов не спросила? Сколь раз говорил, проверяй, кого берешь…
Егоровна поразилась, как мгновенно окаменело лицо начальницы, как подобрались губы, превратившись в тонкую нитку, сузились глаза, а на всегда бледных щеках проступил лихорадочный румянец:
-- Это ты меня учить будешь, сучонок сопливый? Я за что тебе деньги плачу? Чтобы ты мне указывал, что делать, а что нет? А кто будет собирать информацию на приезжих? И ты мне об этом говоришь, как бы между прочим?
-- А ты што рот раззявила? – повернулась она к старухе, -- быстро зови сюда эту… Да смотри, не предупреди ни о чем. Говорила же тебе, не привечай никого из посторонних. Тебе сделана такая поблажка, тебе оказано доверие… А ты уже за стол готова усадить… Еще расскажи про наши дела… Только попробуй, в асфальт закатаю, ты меня знаешь… Иди, и чтобы через минуту она была здесь…
Лаврушка в это время звонил на пост охраны с предупреждением не выпускать из клиники новую санитарку.
-- Как ее там? – он пощелкал пальцами, привлекая внимание тетки. Та вырвала из его рук трубку и сама продиктовала все данные.
-- Так что вот такие дела, милка моя, -- закончила повествование Вирсавия Егоровна. – Выбраться сейчас из клиники тебе никак не удастся. А потом они все помещения прочешут.
-- Да кто она такая, эта Марья Федоровна?
-- Дык с какого боку посмотреть. С одного, так простая сестра-хозяйка, а с другого – хозяйка всей клиники.
-- Она что, медик?
-- Опять же, с какого боку глянуть. К нам в деревню приехала она фершалом. Да недолго им побыла. Есть у этой бабы интересная способность. Вот и рылом не вышла, а мужиков в постель штабелями укладывала. И все-то вокруг нее какие-то шашни заворачиваются.