Конечно, то, что он говорил, заслуживало внимания, но внимания специалиста. Мои способности Ольга перед отцом явно преувеличила. Что я, бывший учитель сельской школы, а ныне пенсионерка могу найти такого, что позволит пролить свет на гибель Ольги? Но отказывать убитому горем старику у меня не повернулся язык. Вдруг всплыло в памяти его имя и отчество – Николай Семенович. А ведь казалось, что забыла напрочь.
-- Николай Семенович, когда это случилось? – спросила, чтобы хоть приблизительно представить ситуацию. Старик мне так и не сообщил ничего конкретного ни по телефону, ни при встрече.
-- Третьего дня. Сказали, что Олюня спрыгнула с моста в реку. На парапете моста нашли ее сумку и жакет…
-- А саму ее? – осторожно перебила я рассказчика.
-- Нет, в том-то и дело. У нас довольно быстрое течение в этом месте. Доченька моя все рассчитала… А ведь как плавала, в институте даже разряд по плаванию получила, -- с какой-то болезненной гордостью сообщил Николай Семенович.
А я про себя удивилась. Ничего себе. Это как же надо умудриться, умея плавать, утонуть в местной речке. Уж на что я неумеха и панически боюсь воды, но пришлось как-то раз свалиться в быстрину, и то смогла выбраться.
В то, что Ольга решила таким способом свести счеты с жизнью, ни на минуту не поверила. Зачем заморачиваться так глупо, если в клинике под рукой столько препаратов, способных увести в мир иной быстро и безболезненно. Нет, тут что-то другое.
-- То есть, насколько я поняла, Ольгу не нашли? – уточнила на всякий случай.
-- Я же и говорю, что нет, -- простонал дед, – прошу вас, найдите ее. Мне бы только знать, где она, только бы видеть ее могилку, принести цветочки, придти поговорить с ней.
-- Вот еще что, -- вдруг встрепенулся старик, -- Олюня не так давно принесла мне вот этот ключик, сказала, если что, чтоб я вам отдал. – Он суетливо поднялся из кресла и побрел в свою комнату. Я подумала, что ему будет очень одиноко в этой огромной квартире из пяти комнат.
-- Николай Семенович, вы кого-нибудь из родни вызвали? К вам приедут хоть на время, чтобы помочь вам?
-- А кому ехать? Олюнины дочери далеко. Лида в Израиле, работает в медицинском центре, Лиля в Австралии, у нее пятеро детей. Обещали приехать на похороны. Но для этого надо найти мою дочь.
-- Но у вас же есть еще одна дочь, Катя. Она могла бы приехать.
-- Нет, девочки не дружили. Катя очень завидовала сестре, ее карьере. Она всегда и всему завидовала. Да и не любит она меня. Все обвиняет, что я мать загнал в могилу. Так мне в глаза и сказала. И чтобы я не надеялся на ее помощь, если что, -- старик безнадежно махнул рукой. – Эх, да что там. Что породил, то сейчас и пожинаю. Вот этот ключик Олюня мне передала.
У меня на ладони оказался плоский ключик, похожий на те, что в камерах хранения бывают, только без бирки или другой опознавательной дребедени. Если Ольга и придавала ему какое-то значение, то я ничего в отношении ключа придумать не могла. Если только побывать на вокзалах, посмотреть, есть ли камеры хранения. Но это значит, что мне придется пожить в городе несколько дней. И надо пристраивать дочуру на это время в надежные руки.
Я договорилась с Николаем Семеновичем, что завтра приеду уже с ночевкой на несколько дней. Он сразу же засуетился, обрадованный появившейся возможностью приложения сил, бросился готовить мне комнату. А я отправилась на автовокзал, который располагался рядом с железнодорожным. До отправления рейсового автобуса в мою сторону было еще достаточно времени, и я его использовала с определенной пользой.
Побродила по площади между вокзалами в поисках камер хранения. Они были, но в таком виде, что никто там свои вещи не оставлял. Все замки были раскурочены, а кое-где и вовсе двери выломаны. Впрочем, и замочные скважины не соответствовали ключу. Он был явно меньше по размеру.
На площади мое внимание привлекла яркая вывеска, даже днем мерцающая новогодними гирляндами. Почему-то принято игорные комплексы украшать подобными атрибутами. Наверное, чтобы у посетителей складывалось впечатление, что они попадают в новогодний рай или сказку, и там их ждет волшебное везение. Заглянула в дверь. Внутри было темно. Только многочисленные дисплеи светились мерцающим отсветом, бросая на играющих фантастические тени. И от этого их лица преображались, превращаясь в уродливые маски.
Мое созерцание было прервано отчаянным визгом и бранью охранника.