Первым ударом он расколол выбранное из кучи полено. Работал Хондо размеренно и красиво, его движения были точны и верны, словно работал не человек, а механизм. Он колол дрова, не отрывая взгляд и не оборачиваясь на дом. Рядом вертелся малыш, собирая поленья и складывая их горкой. Наконец, Хондо всадил топор в бревно и выпрямился.
Из дома вышла Энджи, она увидела, как Хондо переносит дрова под навес. В это время мальчик вопросительно посмотрел на него, потом на сидевшего поблизости Сэма.
- Можно погладить?
- Как хочешь.
Мальчик опасливо протянул руку к собаке. Сэм вдруг ощетинился и рявкнул. Малыш, испугавшись и чуть не плача, бросился к матери.
Энджи рассердилась:
- В самом деле, мистер Лэйн, если вы знаете, что пес кусается, то зачем...
- Миссис Лоуи. Я уже предупреждал мальчика, чтобы он не трогал собаку, но ему все-таки захотелось это сделать. Человек всегда учится на собственном опыте. Малыш, кажется, научился.
Не найдя, что ответить, она резко повернулась к сыну:
- Джонни, не смей больше прикасаться к собаке!
Джонни поднял глаза и встретился взглядом с Хондо. Мужчина ласково погладил его по голове:
- Веселее, старина! В жизни бывает много неприятных вещей, - привыкай. И всегда полагайся только на себя.
Хондо подошел к мустангу. Конь уже почти привык к седлу и уздечке, но еще боялся и нервничал, когда удила начинали резать губы.
Он стоял спокойно, лишь легкая дрожь пробежала по спине, когда к нему подошел Хондо. Конь недовольно захрапел и попытался увернуться от противных удил, но это ему не удалось. Седло было принято благосклонно и без сопротивления. Потом подпруги плотно стянули живот и бока, конь поначалу и не понял, что это такое, но потом смирился, успокоенный мягким ласковым голосом человека. Хондо вывел мустанга из загона.
Энджи испуганно смотрела, стоя у двери дома. Ухватившись за ее руку, таращил глазенки Джонни. Хондо Лэйн легко вскочил в седло.
В то же мгновение конь задрожал и встал на дыбы. Хондо вцепился в поводья и плотно прижал ноги к бокам мустанга. Затем натянул поводья, конь высоко задрал морду и злобно заржал: удила больно резанули его по губам. Вдруг напряжение в упряжи ослабло, и мустанг начал брыкаться, вскидывая попеременно то передние, то задние ноги. Так, становясь на дыбы и брыкаясь, конь обошел весь двор.
Было какое-то странное изящество в этой борьбе человека и животного. Разъяренный непонятной тяжестью, вдруг навалившейся сверху, мустанг решительно сопротивлялся, - но все тщетно. Никакой силой, казалось, нельзя было выбить человека из седла. Он словно слился с лошадью, раскачиваясь в такт ее бешеным прыжкам, наклонялся, когда она становилась на дыбы, и откидывался назад, когда брыкалась.
Но мустанг не хотел уступать. Он бился, напрягая все мускулы, с той дьявольской изобретательностью, что досталась ему в наследство от диких степных предков.
Вокруг поднимались столбы пыли, пена клочьями слетала с боков взмыленного коня, но никакие хитрости не действовали на Хондо Лэйна. Вдруг мустанг на мгновение замер и потом бросился вскачь. Он помчался прочь от дома, попытался завернуть в кустарник, но Хондо натянул повод и заставил коня вернуться на дорогу. Резвый скакун легко взлетел вверх по склону и скрылся за холмом.
Пыль медленно садилась на истоптанную землю серыми столбами. Сразу стало тихо. Энджи напряженно смотрела на гребень холма, куда несколько минут назад ускакал всадник - никого. Джонни нетерпеливо дергал ее за руку.
- Ма, он вернется? Дядя вернется?
- Да, Джонни. Конечно, вернется.
Медленно ползло время. Энджи уже представляла, как Хондо лежит где-то со сломанной ногой, или безумный конь уносит его все дальше и дальше в мертвую пустыню. Никого не было видно на горизонте.
Она облизнула пересохшие губы, и из-под ладони, щурясь на солнечный свет, еще раз окинула взглядом обступавшие ранчо холмы.
Странно, почему ее так взволновал этот незнакомец. Да, что-то было в нем удивительное и непонятное. Но только ли это смутило Энджи? Разве дело в его неожиданном появлении на ранчо? Может быть...
Он совсем не такой, как другие мужчины. Это Энджи почувствовала сразу. Но хуже всего то, что сам Хондо видел, какие сомнения одолевали душу миссис Лоуи, хотя он и не был похож на знатока женских душ. Ясно, - здесь ей подсказывал чисто женский инстинкт, - этот человек одинок и жизнь ведет уединенную.
Поэтому-то он так тщательно скрывает свои чувства не только от окружающих, но, пожалуй, и от самого себя: прячет их под маской показной грубоватости. Странно, но в целом он производит приятное впечатление.
Хондо все еще не возвратился, дорога была пустынна. Она вошла в дом, остановилась перед зеркалом поправить волосы. Отчего-то бешено стучало сердце... Нехорошо... ведь замужняя женщина...
Вот оно что! Так, может быть, он... понравился ей? Из зеркала на нее смотрело вдруг залившееся румянцем лицо.
Энджи быстро отвернулась и замерла. Прочь эти мысли! Он скоро вернется, ей нужно успокоиться. Надо же было до такого додуматься!
Когда Хондо вернулся, Энджи увидела, что со взмыленных боков коня клочьями спадает пена, но сам он ведет себя смирно и больше не брыкается. Лэйн заметил в глазах миссис Лоуи тревогу. Неужели она беспокоилась из-за него?
Да, доставил ему хлопот этот конь. Животное сопротивлялось до последнего. Он пронес всадника в бешеной скачке несколько миль, всячески пытаясь избавиться от навалившейся сверху тяжести, но - безуспешно. Силы мустанга, наконец, иссякли, и он сдался.
Хондо Лэйн посмотрел на Энджи.
- Теперь его можно и подковать, мэм. Заодно я могу подковать ваших рабочих лошадей. Копыта уже обросли передние пластинки.
- Спасибо. Да, я знаю, их давно пора подковать.
Он отвел коня к стойлу, снял уздечку, седло и бросил в кормушку охапку сена. Потом похлопал мустанга по спине: тот задрожал и испуганно попятился. Сколько страхов натерпелось бедное животное за день, а теперь еще эти подковы.
Хондо зажег огонь в кузнице и разогрел подкову. Поодаль у двери задумчиво стояла Энджи. Вдруг она повернулась к Джонни:
- Иди в дом, уже пора спать.
Джонни засопел: