— Дойду, сынок. У фашистов не сгинула, а теперь дойду. Кругом свои. Ну, ступай. — Старуха еще раз поцеловала Петра. — Домой скорей вертайся, сыну мий!
Сделав несколько шагов, Шохин обернулся опять, подбежал к матери, обнял ее еще-раз и, уже не оглядываясь, принялся догонять товарищей.
А мать, вся подавшись вперед, долго смотрела из-под ладони вслед удаляющейся машине.
Полдень. Сквозь клубы дыма, тучи пыли и пороховых газов тускло светит солнце. В крошечном парке, примыкающем к Ганноверштрассе, залегли синюхинцы в ожидании подкрепления. Шквальным огнем встретили их фашисты из громадного пятиэтажного дома. Серый, с большими колоннами и лепными украшениями, он резко бросался в глаза своей тяжелой архитектурой. Синеватая дымовая полоса заволокла пролеты его окон. Огонь прижал разведчиков к земле, не давая возможности выйти из парка.
Осунувшийся, с почерневшим от колоти и пыли лицом, Синюхин укрылся за высоким пьедесталом, на котором торчали остатки вдребезги разбитой скульптуры. Он наскоро перевязывал раненую руку.
Рядом присел только что пробравшийся к нему старшина взвода. Увидев, что Синюхин возится с бинтом, тревожно спросил:
— Опять ранило?
— Да нет. Старая царапина. Ну-ка, помоги…
Над головами раздался шипящий свист, завыванье. Старшина и Синюхин упали, прячась за пьедестал. С грохотом рвануло среди деревьев; земля, куски деревьев, щепа посыпались на разведчиков.
— Вот бьют, сволочи, — дышать нечем! — приподымаясь, проговорил старшина.
— Узнай, есть ли раненые, — коротко приказал Синюхин, забыв о неоконченной перевязке.
Минут через пять старшина доложил:
— Ранены трое, товарищ гвардии лейтенант.
— Тяжело?
Старшина чуть понизил голос:
— Терехин тяжело, сейчас заберут санитары, возле него медицинская сестра.
— Товарищ Семенова? — проговорил Синюхин. Он так ни разу и не пошел на перевязку и, чувствуя неловкость из-за невыполнения обещания, избегал встреч.
Старшина по-своему понял смущение командира:
— Она. Такую сестру редко найдешь: всегда вместе с наступающими на переднем крае.
Вспомнив Катю Данюк и Зою Перовскую, Синюхин сказал:
— Человек хороший, а только есть не хуже…
Опять в воздухе свист приближающейся мины. Она ударилась о первое дерево и разорвалась, разбрызгивая осколки, не задев никого. «Что же это пулеметчиков долго нет, обещали ведь», — мелькнула в голове мысль.
— Эх, парочку бы станковых сюда! — воскликнул старшина.
— Скоро будут, — ответил Синюхин. — За вами, ребята, разве угонишься? Вон куда в это утро прошли!
Снова в деревьях разорвалась мина. Синюхин схватил бинокль, поднес его к глазам. Незавязанный бинт мешал ему, и Синюхин, скомкав его, запихнул в рукав гимнастерки.
— Видишь миномет? — воскликнул Синюхин. — На балкончике, на втором этаже… Черт, из автомата не достанешь!
По парку ползком пробирались два связиста. Один тащил полевой телефон, второй разматывал катушку.
Мина разорвалась недалеко от телефонистов.
— Не подымайтесь! — крикнул Синюхин. — По-пластунски!.. Давайте сюда. — И когда связисты укрылись рядом с ним за цементным пьедесталом, попросил: — Ну-ка, соедините меня с «Первым».
Через минуту он уже кричал в трубку:
— Докладывает «Пятый». До сих пор нет подмоги. Прижали нас в парке, нам хотя бы пару станковых. Да, да. Послали? Да, серый, пятиэтажный. Зацепимся, товарищ «Первый». Что? Артподготовку? Хорошо. Есть держать телефонную связь. — Он отдал трубку связисту и весело сообщил: — Ну, старшина, если сумеют поднять орудие на второй этаж, стеганут по этому проклятому дому. Два станковых пулемета уже направлены к нам.
— Вы ранены, товарищ гвардии лейтенант? — услышал Синюхин женский голос. Он оглянулся, рядом, около второй скульптуры, медицинская сестра Семенова перевязывала бойцов. — Сейчас я перевяжу вас.
— Не ранен я.
— Старая песня… Вы так закоптились, что только по росту можно узнать. — Она подошла к Синюхину и стала забинтовывать его руку. — А вы так больше ни разу и не пришли на перевязку.
— А когда придешь? Все вперед и вперед. Вот рейхстаг возьмем… — и сдвинув брови, переменив тон, спросил: — Терехина унесли?
— Унесли. У вас только одного и вынесли с поля боя, остальные отказались уходить. Ну вот и готово.
Синюхин поблагодарил. Сима, захватив свою санитарную сумку, поползла дальше.
В ожидании пулеметчиков Синюхин все внимание сосредоточил на изучении улицы. Слева, против углового дома, стоял подбитый танк. На его черной броне резко выделялся нарисованный белым углем крест. «Танк — хорошее укрытие для нескольких человек!» Рядом с танком лежали убитые гитлеровцы. У одного из них сползла каска, обнажив лысый череп. Дальше темнел покосившийся фонарный столб. За ним разбитая грузовая автомашина. На середине улицы — огромная развороченная воронка от авиабомбы. «Вот это здесь ни к чему, в ней не спрячешься», — продолжал мысленно оценивать позиции Синюхин и указал старшине на танк и автомашину: