Запоздавшая информация поступила и еще из одного ценного источника. Участник Сопротивления французский морской офицер лейтенант Филлипон, работавший на судоверфи в Бресте, рано утром 25 мая заметил приготовления к прибытию «Бисмарка». До этого он уже послал нам несколько сообщений о «Шарнхорсте» и «Гнейзенау». Одно из них — об успешной атаке, произведенной офицером морской авиации Кемпбеллом, — поступило через 48 часов после нее. Донесение в отношении «Бисмарка» было отправлено в тот самый момент, когда Деннинг и Кемп с тревогой изучали пеленги, полученные с РПС, а Товей с флотом метрополии вел поиски в неправильном направлении. Это донесение так и не поступило в ОРЦ. Вероятнее всего, оно вообще никогда не смогло бы попасть туда достаточно заблаговременно, чтобы его можно было использовать в оперативных целях. Это иллюстрация тех трудностей, с какими приходилось сталкиваться самым отважным и наиболее осведомленным агентам при передаче действительно срочной оперативной информации.
Глава шестая
ИЮНЬ — ДЕКАБРЬ 1941 г. СТАНОВЛЕНИЕ ОСОБОГО ВИДА РАЗВЕДКИ
Если криптоанализ не сыграл значительной роли в потоплении «Бисмарка», то он, безусловно, помог Адмиралтейству нанести сокрушительный удар по системе судов обслуживания линкора, из-за чего ни один крупный корабль немцев теперь уже не мог предпринять длительные походы. Тем самым было сорвано запланированное немцами расширение подводной войны на южноафриканские воды.
Сокровенные материалы, захваченные на подводной лодке «U-110», в середине мая поступили в Блечли-Парк и сразу же были пущены в ход. В ОРЦ стал поступать поток расшифрованных и переведенных радиограмм о боевых действиях подводных лодок. Некоторые донесения были совсем свежие, снятые, можно сказать, прямо с рации. В Блечли-Парк прочитывали и переводили их одновременно с адресатом. Другие были более давние, от начала февраля. Собрав весь этот материал вместе, Уинн в секции поиска и слежения за подводными лодками впервые сумел составить весьма полную и точную картину всего действующего подводного флота немцев. В ней нашло отражение местонахождение и движение подводных лодок в Северном море и Атлантике. Но к этому мы вернемся позднее, так как дешифровщики снабдили нас еще и другой информацией. На ближайший период времени она будет иметь, по меньшей мере, столь же важное значение.
Флотилия, обслуживавшая «Бисмарка», состояла из шести танкеров и одного судна снабжения. Два танкера находились между северным побережьем Южной Америки и западным побережьем Африки, остальные — в Северной Атлантике. Им вменялось в обязанность обслуживать не только большие корабли, но и подводные лодки. С этой целью и для того, чтобы их не приняли по ошибке за английские или союзнические суда и не потопили свои же корабли, местонахождение этих танкеров и вспомогательных немецких судов было письменно объявлено всем подводным лодкам, которые могли с ними встретиться. Как только об этом стало известно ОРЦ, было предпринято создание поисковых групп из крейсеров и авианосцев для их окружения. Если бы «Принц Ойген» оставался в море, как это планировалось, его позицию обнаружили бы точно таким же образом, и можно почти определенно сказать, что этот тяжелый крейсер постигла бы та же участь, что и «Бисмарка». Но после того, как он отделился от линкора, у него, на счастье, обнаружились неполадки в машинах, и ему для их ремонта пришлось вернуться 1 июня в Брест. Вспомогательные суда не могли воспользоваться аналогичными причинами, обернувшимися для крейсера удачей.
Первым бы атакован 3 июня юго-западнее Гренландии танкер «Белчен». На другой день настала очередь танкеров «Эссо Гамбург» и «Эгерланд», находившихся южнее, а также танкера «Гедания» и судна снабжения «Гонценхейм» в 700–900 милях западнее Бреста. Последние два из шести танкеров — «Фридрих Брем» и «Лотринген» — были настигнуты соответственно 12 и 15 июня в Центральной Атлантике.
Но этими потерями немцев на море история не кончается, так как 21 июня севернее экватора и 23 июня в двухстах милях от испанского побережья были перехвачены два судна снабжения, «Бабитонга» и «Алстертор», обслуживавшие вооруженные торговые рейдеры. Перед нами классический пример того, чего можно добиться с первоклассной разведкой при наличии кораблей, которые могут реализовать добытые ею данные.
Из указанных выше судов захваченными оказались только два. Остальные были либо уничтожены, либо затоплены их экипажами. Распространились слухи, будто бы документы, добытые на взятых на абордаж судах, сыграли определенную роль в наших успешных поисках других немецких судов. Дело обстоит, скорее всего, не так. Нельзя, конечно, отрицать того факта, что на «Гедании» были захвачены ценные материалы, однако на английских крейсерах в отличие от многих немецких судов не было подготовленных специалистов, которые могли бы сразу использовать эти материалы, как это имело место в случае с немецкими траулерами, передававшими метеосводки. Тогда эти траулеры были объектом для захвата на них шифрдокументов и шифровальной машины. Обычно же с добытыми бумагами ничего не делалось, пока они не передавались экспертам в ОРЦ и БП, на что неизбежно уходило много времени.
Приподнятое настроение у сотрудников в ОРЦ от таких успехов стало быстро меняться к худшему, как только там начали понимать, что достигнутые в боевых действиях на море успехи могли компрометировать приобретенный центром новый источник информации. Немцы определенно должны были задаться вопросом, каким образом мог противник обнаружить местонахождение каждого судна из флотилии обслуживания. Почему бы им не прийти к выводу, что это могло произойти только в результате проникновения в их шифры? В таком случае можно не сомневаться, что они не мешкая внесут в них изменения и мы опять станем «слепыми». Для подобных опасений было достаточно оснований: штаб немецких ВМС действительно предпринял расследование, причем не только причин гибели судов снабжения; он выяснял, не произошла ли утечка секретной информации в связи с операцией «Бисмарка». Что касается самой операции, то некоторые факты можно было легко объяснить. Например, «Бисмарку» не повезло из-за того, что его обнаружил «Готланд». То, что о нем донесли из Кристиансанна и Бреста, стало известно гестапо, в этом была замешана агентура. Другие случаи тоже можно было отнести на счет донесений агентов, причем тем вероятнее, что у немцев возрастала боязнь английской секретной службы, которая, как говорилось в некоторых докладах, «славилась своей эффективностью». Переданная «Бисмарком» длинная радиограмма по справедливости была оценена как факт, который привел к точному определению местонахождения линкора и тем решил его участь. «Все эксперты единодушно отрицали умение противника читать радиограммы посредством их дешифрирования». Так говорилось в заключении об этом факте, и в таком выводе не было ничего удивительного.
Гораздо труднее было объяснить уничтожение судов снабжения и траулеров, передававших метеосводки. При первом расследовании вероятность раскрытия шифров снова отрицалась, хотя некоторые сомнения по этому вопросу, видимо, остались. Это объясняется тем, что примерно через год, когда были допущены неосторожные высказывания английскими военнопленными, немцы назначили второе расследование. При этом снова указывалось, что «нет необходимости сваливать вину за утечку секретной информации на коды и шифровальные таблицы». Наряду с невезением допускались возможность захвата на двух танкерах некоторых оперативных инструкций, и всю вину за случившееся еще раз отнесли на счет «успешной работы» английской секретной службы. Эксперты и само расследование находились под контролем представителя шифровального ведомства, а он выражал откровенное нежелание признать, что надежность его же собственных инструкций была меньше стопроцентной.
ОРЦ и БП ничего, разумеется, не знали об этих откровениях и вздохнули с большим облегчением, когда постепенно стало выясняться, что их собственные секреты не были раскрыты, и что крупных изменений в шифровальный процесс внесено не было. Тем не менее урок оказался полезным. После этого случая мы всегда старались делать все возможное, чтобы оперативную деятельность, опирающуюся преимущественно на дешифрованные материалы, представить как базирующуюся на менее ценных источниках информации, таких, как определение места по радиопеленгам или по данным фоторазведки. Имелось в виду, что, проводя расследование, противник тоже придет к такому же заключению. Отступления от этого правила допускались редко и только после тщательного обдумывания. Это давало еще одно преимущество: противник не мог узнать или хотя бы заподозрить, что мы раскрыли его коды, что раскрытие их получило широкое распространение в ВМС и что оно в какой-то мере помогает узнать многое о нем.