Прошение Цзи Фэнтая было удовлетворено. Искренность своих слов китаец с русской душой подтвердил во время Русско-японской войны. Он помогал нашей разведке вербовать и засылать в тыл японских войск тайных агентов. За свои деньги Тифонтай организовал диверсионный партизанский отряд «Пинтуй», который возглавил полковник Чжан-Чжен-юань. Его кстати, тоже рекомендовал Тифонтай. Отряд состоял из 500 конных хунгузов. «Цель отряда, — как писал сам Николай Иванович, — беспокоить тыл неприятеля, делать внезапные набеги, жечь склады, портить японский телеграф и железную дорогу, производить разведку».
За свои старания купец Тифонтай был награжден двумя орденами Станислава III и II степени.
Сведения о противнике доставлялись не только по линии агентов, действующих под руководством разведотделения штаба армии. Активно в этом направлении работал и военный комиссар Мукденской провинции Михаил Квецинский.
Михаил Федорович начал службу на Дальнем Востоке в 1897 году. Участвовал в Китайской кампании, исполнял должность военного комиссара в Мукдене. В феврале 1904 года — он начальник гарнизона Мукдена.
Историк И. Деревянко в своей книге «Белые пятна Русско-японской войны» пишет: «На более прочных основаниях было поставлено дело разведки китайцами у военного комиссара Мукденской провинции полковника Квецинского. Будучи представителем русской власти в Маньчжурии, полковник Квецинский имел возможность при непрерывных сношениях с китайской администрацией, получать сведения о противнике, отчасти от последней, отчасти же от специально нанятых для этой цели китайцев-разведчиков».
«Нельзя не отметить важное нововведение, впервые примененное полковником Квецинским, — учреждение школы для подготовки постоянных разведчиков из китайцев».
Правда, как всякое новое дело, оно имело много недостатков. Например, эту школу возглавил студент Восточного университета во Владивостоке. И если китайским языком он в какой-то мере владел, то военной профессии не знал, с организацией японской армии был мало знаком. Был и еще один минус — школу учредили достаточно поздно, уже после Мукденских боев. В то же время, надо признать, что сам опыт создания школы пригодился в будущем.
Главный контингент тайных агентов — китайские солдаты, деревенские жители, мелкие торговцы. Этих людей прельщало вознаграждение, однако, как писал тот же штабс-капитан Блонский, подобные «агенты не имели представления о японской армии и способны были доставлять сведения, не имеющие никакой цены».
Однако есть и положительные примеры организации агентурной разведки. Так во 2-м Сибирском корпусе штаб имел на связи шесть так называемых агентов-резидентов. Они располагались в разных пунктах в тылу противника. При каждом резиденте было по три агента связи. Столько же агентов связи имел и офицер, заведовавший корпусной разведкой.
Как только очередной «связист» с разведданными появлялся в штабе корпуса, ему на замену в резидентуру отсылался очередной агент. Была организована своего рода «челночная система» доставки информации. Это давало хорошие результаты.
Штабом корпуса использовалась и еще одна новинка — посылка агентов в крупные воинские части врага для работы в них под прикрытием обслуживающего персонала. Самыми удачными для этой роли были мастеровые — плотники, кузнецы. Пример такого успешного внедрения агентов-«крышевиков» приводит в своей работе «Агентурная разведка» К. Звонарев. Он говорит о кузнице и плотнике, которые были внедрены в одну из дивизий армии Куроки.
Неплохо работали и агенты из числа лиц, которые имели родственников в тылу японцев. Они могли, не вызывая подозрения, выехать к родным и проживать там продолжительное время.
Конечно же, в работе с агентами были свои трудности. Надо было следить за добросовестностью исполнения ими своих обязанностей. А сделать это, понятно, оказывалось не просто.
В довоенное время считалось, что войсковая разведка, которую вели кавалерийские части и охотничьи команды, является более эффективной, нежели агентурная разведка.
Этого мнения придерживались как в округах, так и в Главном штабе. Но боевая действительность показала всю ошибочность подобной теории. Француз Руаль де Рюдеваль, ссылаясь на мнение генерала Георгия Штакельберга, командующего 1-м Сибирским корпусом, в своей работе «Разведка и шпионаж» говорит: «У нас было много кавалерии и мало шпионов и мы были все время плохо осведомлены. Наш противник имел мало кавалерии и много секретных агентов и знал все своевременно».