Наша свадьба состоялась, как и задумывалась, в конце июня, и мы уехали в Санкт-Петербург, счастливые и глупые, от своей же любви. Всё делали вдвоём, ну только что в туалет не ходили вместе. Доходило до смешного: прокувыркавшись всю ночь, мы засыпали в автобусах, везущих на экскурсии, на корабликах, не увидев толком город, и даже на лавочке в Эрмитаже вздремнули.
- Слушай, Валерка, нам нечего будет рассказать нашим друзьям и родителям, ну только, если про ночи любви, которые ты мне устраиваешь, моя дорогая жена. Надо взять себя в руки и выспаться, наконец, у нас завтра по плану Кронштадт.
- Тогда спать будем отдельно. Кто первый уснёт, тот на кровати, а второй перебазируется на диван, ужасно неудобный.
Угу, уснёт. Мы промучились пару часов, моё тело горело от вожделения, от желания слопать уже этого мужчину, такого сильного, такого нежного, такого любимого. И я не выдержала, сама воткнула ему в рот свою грудь, и он, довольный, зачмокал, аки младенец, с блаженной поволокой в глазах. Вот и выспались!
Мы наслаждались жизнью. Конечно, я была очарована своим мужем без остатка, просто видеть, слушать его голос, смотреть на улыбку, на ямочку под ней – это ли не счастье. Мне очень хотелось стать для него чем-то, чем никто не будет для него. Со стороны Романа я ощущала теплоту, понимание, постоянную заботу, он любил меня, оберегал, старался предугадать мои желания. И когда уже на свадьбе Наташки и Виктора, после внезапного головокружения, случившегося у меня, моя мамочка разревелась, мы поняли, что я беременна. Эта новость пришибла, я никак не рассчитывала, что учёба, в которую вложено столько сил и труда, вот так завершится. Ребёнок – не шутки, а у меня только четвёртый курс, ещё два года получать знания. И вот, на тебе. Мы же всё делали, чтобы этого не произошло, старались предохраняться всеми возможными способами! Но моё женское начало встало в позу и подарило эту нежданную «радость». Зато мой любимый муж купался в радужной перспективе стать отцом, при каждой свободной минутке окружая будущую мать повышенным вниманием. Ромка жалел меня, принимал участие во всех подготовительных действиях, был в курсе прохождения беременности до секунды. Как выяснилось, Трошин любил детей. Он даже организовывал поездки для отпрысков своих преподавателей, в том числе, и по реке. Вот где старшина пропадал вечерами когда-то, и откуда так хорошо знал маршруты речных трамвайчиков. А меня от одной мысли о каких-либо передвижениях уносило в состояние морской болезни. Если бы не мама, я бы не дожила до рождения ребёнка, все оставшиеся восемь месяцев Лерочку выворачивало наизнанку, а сам процесс родов длился сутки. Варвара Романовна Трошина, весом в четыре килограмма оповестила всю округу о своём появлении таким басом, что любой бы мужик позавидовал, иерихонская труба отдыхает. Я даже переспросила, не мальчик ли у меня? Тринадцатое число, пятница, осталось подарить моей дочери метлу и показать дорогу на шабаш…
Это маленькое чудо с папиными глазами, отнявшее у меня столько сил и здоровья, из-за которого пришлось брать академический отпуск, к неудовольствию моего отца, сразу стало центром нашей семейной Вселенной. Ромка заканчивал учёбу, много занимался, готовился к диплому, уезжал на преддипломную практику, пока я выхаживала, вынашивала, ждала нашего первенца. А с появлением Варвары находил любой повод, чтобы побыть с дочкой, с первых дней её жизни. И я с удивлением заметила, когда мы прилетели к месту службы моего новоиспечённого лейтенанта, что он, и так продержавший её весь полёт на руках, не заморочился на багаже, доверив перенос тяжестей мне. Высокий, красивый офицер с совсем маленькой девочкой в розовом комбинезончике обращал на себя внимание и вызывал умиление. Тогда как я тащила за ними чемоданы, пусть даже и на колёсиках, выворачивая наизнанку руки. Вот так да, вот так новости…
- Ромка, а что это было сегодня в аэропорту? – Еле дождавшись свободной минутки, спросила я.
- А что? Я не помню. Уже здесь или ещё там?
Нас определили в двухместный номер на первые дни. Старая советская гостиница с двумя узкими кроватями и скрипучим шифоньером, с запахом тушёной квашеной капусты и влажным постельным бельём и так произвела на меня гнетущее впечатление. А теперь ещё и он не помнит! И я разревелась. Все мои планы, вся моя дальнейшая жизнь летела в тартарары. Одно то, что мне придётся ездить на сессии, оставляя своего Ромочку одного на целый месяц, лишало спокойствия и отнимало последние силы. И, главное, он не роптал, надо так надо. Даже не говорил, как же он проживёт без меня так долго, и что скучать будет, тоже не говорил. Трошин попал по распределению туда, куда стремился все пять лет учёбы, на космодром. Почти север нашей страны, сложные условия службы и быта, отдалённость от цивилизованных городов его не пугали. У него есть я, тыл надёжный и верный. А у меня? Почему мои проблемы стали не интересны ему? Всё говорило о том, что я должна принять решение сама, просто не бросать мужа ради учёбы, а спокойно жить, как все нормальные офицерские жёны. Вот и первое недопонимание, первая нестыковка в дальнейших планах нашей семьи.