Довольно быстро добравшись до дома, Лерка обессилела совсем. Это всегда так: после приёма лекарства на некоторое время «она выпадает в осадок». Говорят, это нормально.
- Что, Валерия, твоя болячка тебя не оставляет? Всё не можешь забыть меня? – Съязвил Трошин, слова вылетали из его рта сами по себе, не советуясь… – Давай мальчишку, а сама тащи уже себя до дивана.
Лерка вспыхнула, глаза превратились в прозрачные карамельки-леденцы, губы сжались, превратившись в две ниточки. Она молча пересадила сына на другую руку, вцепившись в него, как в спасательный круг. Как он был нужен ей сейчас, этот круг. Шторм, буря, водовороты и сильное течение, творившиеся внутри, снаружи превращались в нещадную оторопь, которую показать было нельзя никак. Сколько тысяч раз Лерка представляла себе эту встречу! Что она скажет, каким тоном, как уроет Трошина, не позволив даже прикоснуться к мальчику. А сама при этом будет выглядеть на миллион, всё для этого сделав. Чтобы он понял, кого потерял. Ну и? Неожиданное появление бравого майора смешало все карты. Конечно, она прекрасно понимала, что прятать сына от отца не сможет всю жизнь, и очень надеялась, что он сам не станет лезть в её личное пространство. Варя – Варей, а Ванька только её, тем более что внешне он сильно походил на отца Валерии, деда малыша, чему тот радовался, как получивший долгожданную награду ребёнок.
- Да не съем я твоего сына, просто помогу.
- Благодарствую, вы уже и так подсобили, будь здрав. Вечно от вас, уважаемый, одни неприятности. Проводили, идите уже, у вас наверняка есть куда и к кому. – Лерка не поверила своим ушам: она не забыла русский язык…
- Да, есть. Я к дочери приехал. Но вы же сами не разрешаете забрать девчонок. Поэтому, уж извините, я останусь на некоторое время, пообщаюсь. Могу протянуть руку помощи на ниве готовки, я поднаторел в этом деле.
Он и правда, научился готовить от нечего делать. Его сожительница, повариха от бога, кормила Трошина на убой. А он отвечал ей, презентуя упоительные секс-шоу. Их всё устраивало. Майор появлялся в городке несколько раз в месяц и сразу шёл к ней, имея свой ключ. А она прилетала на крыльях страсти, кормила, красиво одевала, дарила всякие мужские подарочки и безделушки и тащила в постель. Зрелая, ягодка опять, полноватая, но сбитая, подтянутая и упругая, с большой грудью, ухоженная от мизинцев до макушки, она отдавалась своему неожиданному счастью в виде молодого красивого мужика каждый раз, как последний. Конечно, ни о каких отношениях, кроме секса, не шло и речи. Они наслаждались настоящим, без слов любви и клятв в верности, стараясь доставить друг другу как можно больше удовольствия на физическом уровне. Бывало, что эта парочка не вылезала из кровати сутки. Сам Трошин мог заниматься сексом сколько угодно, а его матрона оказалась очень жадной до этого дела и знающей толк в любовных утехах. Вот так и служил офицер космических войск Роман Трошин: из замороженных арктических далей, отдавая службе себя целиком и полностью, до тёплого вымени заведующей столовой. И ни на что уже не надеялся. Особенно после того, как Варька показала по видеосвязи братика - ничего общего с ним, и на Варю совсем не похож. Но последнее время до Романа стало доходить, что многое не совпадает с его представлениями о жизни бывшей жены. Во-первых, Варвара считает, что у неё и у мальчика один папа, он. Во-вторых, никакого мужика около Лерки не замечено. В-третьих, по срокам, мальчик может быть и его… Он вглядывался в детские фотки, сравнивал с дочкой, с собой, с Лерой. И всё больше и больше уверенность в непричастности к появлению Ваньки оставляла его, не давая спокойно жить. Тогда Роман решил выяснить всё до конца, выпросившись в отпуск раньше графика, зимой желающих не было, все рассчитывали на лето. И его отпустили, причём он не стал никому об этом сообщать.
Людмила вызвала огонь на себя, чуть не сгорев в гневных глазах своей «сожительницы», разрешив Трошину остаться. Огонь и молнии метались между ней и непризнанным папашей, пока Лера уже просто не упала на диван, не совладав со своей кружащейся головой. Трошин подхватил мальчишку, раздел, умыл, усадил в манеж. Потом снял с Лерки пуховик, сапоги, переложил поудобнее и отправился на кухню. А она смотрела на него и не верила в реальность происходящего. Не так она представляла эту встречу, совсем не так…