- Мамочка, пошли кушать, папа столько всего наготовил. Ну, мама, вставай! - Варька верещала, рот до ушей, в глазах восторг и полная удовлетворённость жизнью.
- Да, да, иду! – И осеклась, увидев накрытый стол и Трошина с Ванькой на руках.
- Папа уже всех накормил, а сладенькое нам не даёт. Мамочка, ну вставай, а то мы чай будем ночью пить.
- А где Люда с детьми? Отдыхают?
- Она не хотела тебя будить. Они с Володей ушли покупать тренажёр, и… - не успел договорить Роман.
- Ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что я дрыхла и ничего не слышала? Да такого не может быть. Просто, не может.
- Мы, мамочка, тихонько играли в динозавриков, они умели только летать и петь тоненькими голосочками. А ещё папа обещал отвести нас в детский центр, купить подарки и много мороженого, того, помнишь, мамочка, разноцветного? Твоего любимого.
- А ангину папа тоже обещал?
- Ну, мамочка, мы по крошечке.
- Но сначала ты дала слово, что отдохнёшь после обеда. – Напомнил папа Рома, укачивая Ваньку, уже клюющего носом.
Прямо, идиллия! Образцово-показательная семья!
Лерка, начинающая закипать, зашипела, чуть не подавившись своей же вспененной слюной.
- Видишь ли, доченька, папа просто забыл, что ему надо ненадолго уехать, по делам. Но он обязательно сводит тебя куда-нибудь, может быть даже сегодня. Да, папа?
- Почему только Варьку, все пойдём, мы уже разработали программу по интересам, чтобы всем было весело. Да, доча? Ну, всё, Ванька спит. Пошли укладываться.
Когда Трошин вышел из детской, Лерка сидела за столом и невидящим взглядом смотрела перед собой, что-то ковыряя в тарелке. У него ещё там, в торговом центре, сжалось сердце, когда он увидел её, оседающую на скамеечку. А сейчас так просто ухнуло. После разговора с Людой, рассказавшей об их житье-бытье, он уразумел одно точно – Валерка страшно устала. И решил, что обустроит всё так, чтобы она смогла отдохнуть. Как? Роман ещё не придумал.
- Лера, поешь, я старался. И так уже всё остыло.
- Скажи, зачем ты обманываешь Варьку? Я надеялась на тебя, думала, ты сможешь объяснить ей наш новый статус. У меня не хватило духу, по разным причинам, тебе не обязательно об этом знать.
- То есть, о том, что Ваня – мой сын, ты должна была сказать мне последнему? Нет, Люда ничего не говорила. Никто не говорил. Помолчи! – Он почти заорал, забыв про спящих детей, поняв, что Лерка готова выйти на баррикады. – Нет смысла отрицать, всё элементарно устанавливается, ДНК и всё такое. И потом, я имею на него такие же права, как и ты, и хочу прописаться в строке отец. Ну, попробуй меня разубедить!
- Послушай, Трошин! - Она опять шипела, теперь уже глотая свою ядовитую слюну, отравляющую её и так несладкую жизнь. – Ваня Трофимов – мой сын. Мне его подарил господь бог, а не ты. Знаешь, воткнуть, получить удовольствие, обтереться и жить дальше, не напрягаясь – кому нужно такое отцовство? Мой мальчик уже вон какой бутуз, моя радость и утеха, мой приз за несостоявшееся счастье. И не нужен нам никто, понимаешь? Не нужен! И мы тебе не нужны, ты прекрасно живёшь, процветаешь и в ус не дуешь. Что, вдруг, всполошился?
- Я твой монолог именно таким и предполагал услышать, слово в слово… Я даже обсуждать не буду. Скажу только одно: я был уверен, что ты благоволишь к Андрею, Варька все уши прожужжала о добром и весёлом леснике. Ну чего лезть? Всё же и так понятно. Да, такого дурака, как я, ещё поискать. Но ошибки надо исправлять. Поэтому, прошу тебя, давай порадуем наших детей, просто создадим им праздник. Можем же мы общаться на уровне старых друзей? Успокойся, без твоего согласия я ничего предпринимать не буду. Но если моё присутствие тебе…
- Посмотри на меня, внимательно посмотри. Что ты видишь?
- Ну, во-первых, не что, а кого. Честно?
- Только честно, предельно честно.
Трошин присел перед ней, не отрывая взгляд от давно знакомых, необыкновенных зелёно-жёлтых глаз в опушке необычных тёмно-коричневых ресниц. На бледном лице они особенно выделялись, и он выдохнул. Понял, что не было ненависти в её глазах, не было осуждения, они просто вопрошали: и что дальше? Будущее виделось им по-разному, это очевидно. Но, почему-то, в душе забрезжила надежда вернуть Леру. Но терпение, брат, только терпение. Ведь он и сам только-только осознал окончательно, что у него есть сын. И они, его девочки, Варька и Лерка…
- Я вижу красивую молодую женщину, умную, стойкую, примирившуюся с миром, получив маленького мальчика, дорогого сыночка. Но вытравить из своей души чисто женское начало у неё не получилось, желание любить и быть любимой, сопровождаемое верой и надеждой, невозможно выкорчевать. Впрочем, как и всем людям-человекам. Это неподвластно человеческому разуму. Но больше всего меня радует, что твоё сердце, Лерка, не остыло, не обозлилось, что оно такое же славное, доброе, просто сильно уставшее, не позволяющее расслабиться. Ну, позволь мне помочь тебе немного. А для начала – накормить. – И поцеловав ей руку, развернул стул к столу, подал вилку и уселся напротив.