Любимая женщина ловила его губы, жаркие и ненасытные объятия не давали никакой возможности вырваться из плена. А и не больно-то хотелось! Прикосновение женского тела, как электрический ток, туманило сознание, и Ромка никак не мог удовлетворить своё влечение. Как он мечтал об этом, эта грудь, как два полушария с чувственными бугорками, снилась ему чуть ли не каждую ночь. Ну как оторваться? Как отпустить от себя эту красоту? А Лерка, изнывая от вожделения, сладостно постанывала. Она уже не могла ждать, нетерпеливо вонзаясь руками в его плечи, завлекала в свои чертоги. Ноги поползли в разные стороны, обжигая жаром женского естества, губы присосались навеки, грудь манила, заласканная до основания нежными мужскими руками. Он знал все её точки «джи», а она опять доверяла себя целиком и полностью, следуя воле победителя, её героя, мужчины всей жизни…
- Не выходи, полежи на мне. - Всё произошло так быстро, леркино тело, провалившись в состояние неистового блаженства, вспомнило процесс получения сексуальных утех и требовало продолжения.
- Я раздавлю тебя, так и не доставив всех благ, которых ты заслуживаешь, у меня на тебя большие планы. Что тогда?
- Пожалуйста, расслабься, я хочу почувствовать тебя всего, впустить любовь и веру в мою душу окончательно и бесповоротно. – И стала водить тонкими нежными пальчиками по его плечам, спине, шее, словно изучая заново все рельефы и выпуклости мужского тела.
- Ты как вспоминаешь меня...
- А я и не забывала. Просто, очень соскучилась…
Рома вскочил, сгрёб Леру и уволок в душ. И там, под тёплыми струями воды, всё время держа её на руках, закрутил сумасшедший водоворот взаимного наслаждения, утопив последние сомнения его любимой женщины.
- Надо что-то придумать, чтобы не отрываться от тебя. – Лерка лежала под крылом своего ненаглядного, прижавшись к его боку всем телом. – Вот как отлепиться? Ну, может, когда наемся по уши. Но это вряд ли… Ой, как я хочу есть, этот шоколад только провоцирует аппетит.
- Какой же я дурак. Одеваемся. Пойдём в нашу столовую, там …
- …Твоя повариха. Это она научила тебя так готовить? Я не пойду, мне надо подготовиться к встрече с твоими профурсетками. Я собираюсь здесь жить. Ведь это возможно? Я видела детей и женщин, явно офицерских жён.
- Милая моя, я даже не мечтал об этом. Но это потом. А сейчас мы пойдём в ресторан.
- К твоим официанточкам? Не пойду.
- Да откуда ты берёшь всю эту гнилую информацию?
- Почему гнилую? Ты же не отрицаешь любовной связи с мадам Картошкой?
Трошин сел, подтянул Лерку к себе и, глядя в глаза, прямо и честно выдал свою тираду.
- Не отрицаю. Но ни о какой любви не было и речи. – Он поймал подскочившую голышню, вмиг взбрыкнувшую, реакция на его слова была предсказуема. – Ты же только минуту назад не хотела от меня отлипать? А я и так не отпущу тебя никуда, мне никто не нужен, только ты. Дослушай, пожалуйста.
Трошин усадил Лерку, как девочку, к себе на колени, накрыл одеялом, поцеловал. Осталось только покачать и колыбельную спеть. Или марш?
- Я выбрал взрослую, ничего от меня не требующую, кроме секса, женщину. Будущее не сулило ничего хорошего, влюбиться я уже не мог никогда, потому что всегда любил только зеленоглазую красотку, Валерию Трофимову. И когда окончательно понял это, ты была уже далеко от меня. Прошу, давай выкинем всю эту мишуру из нашей жизни, зачем-то же господь бог дал нам сына и возможность начать всё сначала? Я уверен – это награда за любовь. И я очень тебя люблю. А ты?
- Ты меня об этом спрашивал тысячу раз. А я – однолюбка.
Лерка опять потянулась к его губам, как-то весь мир зациклился на них, и, обхватив руками лицо Ромки, стала целовать, завалила на кровать и… Поели, и первое, и второе, и третье… А потом она просто заснула, уткнувшись носом в его плечо. Укатали Лерку сексуальные горки!
«Моя девочка, солнышко моё, родная кровиночка! Такая нежная и страстная, милая, красивая, неповторимая… Внешне тонкая и звонкая, а внутри – кремень. Через что тебе пришлось пройти по моей милости, сколько вытерпеть, пережить, переосмыслить? И не сломаться, остаться такой же Лерочкой Трошиной, девочкой с нашего двора, близкой и страшно притягательной. С того самого дня, выпускного, когда я, Ромка Трошин, утонул в зелёных глазах, вспыхивающих золотыми звёздочками, встречая рассвет на реке. А потом и получил по заслугам, испепелённый метающей стрелы королевской особой. И всё, не было дня, чтобы я не вспоминал о маленькой королевешне, предаваясь мечтам и грёзам».