«Варенька, Ванечка, как я вас люблю!» Шкодные физиономии поплыли перед лицом взбалмошной матери, слёзы брызнули фонтаном, и, как, само собой, разумеется, накатила тошнота и головокружение. А ведь Алёшкин предупреждал - никаких стрессов!
Лерка сильно прижалась к скале, закрыла глаза, попыталась расслабиться. Вспомнила, что в машине сняла свитер и завязала рукавами на талии. Кое-как стащила его, накрылась. Ветровка совершенно не грела, холод делал своё дело, пробирал до костей. Но уж до мозгов, точно, они уже ничего не соображали. Свернувшись калачиком, она стала прислушиваться к себе, губы сами зашептали слова молитвы. Но панические ноты играли реквием в душе, шум моря и крики птиц только увеличивали безысходность её положения. И стынь… А будет ещё холоднее, и Лерка всё равно останется королевой, только снежной…
- Лера! Лера! – Голос Трошина истерично проорал совсем рядом.
«Мне это снится? Или галлюцинации? Или крыша шифером шуршит?» - Лерка даже не пошевелилась.
- Ле-ра!!!
- Я здесь!
Как не слетела дальше по склону? Вовремя откинувшись назад, опять улеглась, поймав свою бедную головушку.
- Я здесь, Ромка! Здесь…
Дальнейшее, как кадры старого кинематографа, чёрно-белого. Пока ждали спасательную технику, Трошин висел над пристанищем своей бестолковой жены головой вниз и говорил, читал стихи, пел и рассказывал были и небылицы. Он сбросил свою куртку, но она улетела вниз, подхваченная усиливающимся ветром, плед из хлебной машины постигла та же участь. Лерка банально замерзала. Изловчившись, мужики спустили на верёвке очередную куртку. А вытащить таким же образом женщину не получилось, она не смогла извернуться и привязать себя, на каменном уступе была большая вероятность улететь вниз при лишнем движении. Через пару часов спасатели вытянули Лерку в три секунды. Попав в руки Ромки, она, замотанная в тёплое одеяло, расслабилась, принимая с удовольствием тёплые, даже жаркие поцелуи, согревающие её тело и душу. И превращалась в амёбу обыкновенную, а, добравшись да гостиницы, уже была инфузорией туфелькой с парой пушистых ресничек.
- Ну что мне с тобой делать? – Трошин сидел на полу в ванной и выговаривал утопающей в пене Лерке своё «фи». – Ты не даёшь мне ни одного шанса, цепляешься за всякие толки и пересуды, бабские сплетни, бздыкалка моя любимая. Ты хоть понимаешь, что я уже умер там, на берегу? Тебе без меня нельзя, ходячее ЧП. Зачем усложняешь жизнь, хочешь её прожить в передрягах и трагедиях?
- Я хочу прожить с супом, мясом и чаем. А ещё к тебе хочу. – Лерка ушла под воду, была выдернута и… получила сеанс наслаждения пополам с залечивающими процедурами.
Поесть удалось где-то часа через полтора…
Они никогда потом не вспоминали эту жуткую историю, ведь она могла закончиться совсем иначе. Нет, не могла. Несколько лет назад Ромка может и мог бы психануть, не бросился бы в погоню за своей беглянкой, состряпав обиженного мужа. Но сейчас он отыщет её в любой точке Вселенной, ему без Лерки, Варьки и Ваньки одна дорога, к белым медведям. И когда жизнь подбрасывала офицеру Трошину очередные проблемы, а как без них, он вспоминал глаза Лерки там, на мизерном скальном уступе. «Всё хорошо, мой дорогой, всё хорошо!» Она ещё и успокаивала его, здорового дурня, вися над пропастью, а он над ней. И опять же зачем-то Господь устроил им это испытание!?
Следующий приём пищи состоялся в чудесном месте. Русский Север! Стариннейшая земля! Красота, закованная в отвесные скалы, тёмное сине-серое море в барашках, птичьи базары и незабудки. Аскетично, но жутко симпатично. Кучки маленьких голубых цветочков, причудливо изогнутые низенькие берёзки и стройные маленькие ёлочки… А под ними кустики цветущих ягод, разных, в диковинных листочках. И яркое холодное солнце, почти белое, расплескавшее вокруг свои всполохи – хоть картину пиши, шедевр обеспечен.
- Я знал, что тебе понравится. – Довольный Трошин встал сзади, обняв, уткнулся носом в макушку. – Моё любимое место, дарю! Оно наше на целую неделю.
У Лерки перехватило дыхание. Одни, только он и она! Какое счастье! Слава богу, что не заболела после неприятного приключения, старик-оленевод напичкал её всякими бальзамами, и внутрь, и снаружи. Она повернулась и запрыгала вокруг Романа, пытаясь зацепиться за плечи и зацеловать уже его, мага и волшебника. Как ей всё тут было по душе! Лера прибывала в состоянии полного примирения с жизнью! Свершилось! Она не отдаст своего мужчину никому, слишком тернист был путь в сады Эдема. Им очень хорошо вдвоём, мелкое копание в житие-бытье исчерпало себя, вытолкнув на поверхность свежее восприятие происходящего с ними, новое, но со старыми дырками, как говорил Ромка. Ведь в их прошлом было много и хорошего, чистого, вкусного. А плохое? Оно есть у всех, в разной степени и ипостасях.