— Мам, — появляется в дверях столовой, — пап? Что вы тут сидите и молчите?
— Ты должна была остаться у Ани, — Матвей медленно выдыхает через нос. — Мы же так с тобой договорились.
— Вы меня потом обязательно в угол поставите, — скидывает капюшон с головы, опускается на пол и садится в позу по-турецки, — ну, рассказывайте, что у вас тут за собрание?
Медленно тянусь к пуговице, подхватываю ее пальцами и прячу в карман пиджака. Затем неловко приглаживаю растрепанные волосы.
— Все плохо? — тихо спрашивает Лиля, и глаза ее тускнеют. — Да?
Глава 6. Наша дочь тебя не простит
У меня язык во рту окаменел, а глотку схватил спазм. Я не могу выдавить из себя ни слова.
Лиля переводит взгляд с меня на Матвея. Глаза тусклые и обреченные. Я хочу ее схватить, утащить и спрятать. Накрыть одеялом, прижать к себе и укачать, как младенца.
— Вы этого мне не скажете, — шепчет она. — У нас же с вами все иначе. Не так, как у других.
— Лиля, — Матвей закрывает глаза. — Прости меня…
— Нет, — ее голос становится тише, и она в ужасе смотрит на меня, — нет… мам…
— Мы тебя любим, Лиля, — глаза болят от слез, что скатываются по моим щекам. — Я и папа тебя любим. Сильно, солнышко, но…
— Нет, — она в ужасе отползает, будто мы обратились в двух чудовищ. — Замолчите.
— Мы… — сипло отвечаю я. — Лиля… Милая… — задерживаю дыхание на несколько секунд и с трудом выдавливаю из себя. — Нас ждет развод. Такое бывает.
— У нас не бывает, — Лиля не моргает. — Мы другие. Нет. Вы любите друг друга. Вы не все. Вы, как оборотни… — она всхлипывает. — Как истинная пара… Вы не сможете друг без друга.
Мне тоже всегда нравилась эта идея истинности в книгах, которые Лиля читала. Крепкая связь, что предначертана самой судьбой и которая тянется через вечность яркой нитью и связывает сердца и души.
Но мы не в сказке. Мы в реальности, а в реальности мужчины предают семьи ради сомнительного удовольствия. Они уходят, бросают детей, делают больно женам. И я уверена, что истинность в книге придумали женщины, которых не раз предавали, и только магия может обуздать бессовестных мужиков.
— Лиля… я… — Макар закусывает губы, медленно выдыхает и поднимает взгляд на нашу бледную дочь, — это моя вина.
— Не-а…
— Да, — его глаза темнеют. — Моя.
— Нет, — упрямо повторяет Лиля.
— Я изменял, — глухо отзывается Матвей, и взгляда не отводит. — Я изменял твоей маме.
Сердце — тонкий фарфор. И оно идет трещинами. Ресниц Лили вздрагивают, губы дрожат.
— Мама права, — голос у Матвея тихий и блеклый, — я должен быть с тобой честным, как бы это ни было больно.
— Нет, — сипит Лиля. — Это неправда.
— Лиля…
— Ты не мог, — она медленно встает и пятится. — Нет, — сглатывает. — Ты любишь маму.
— Если любит, то уже не той любовью, — упускаю взгляд.
Этого разговора не должно было произойти. И во всем этом холодном и липком ужасе я тоже виновата.
Я слишком доверяла Ие. Не увидела того, что она заинтересована в моем муже и не заметила перемен в Матвее. Я не думаю, что у меня были варианты отвратить его от измен, но мы могли разойтись раньше. До того, как он потащил в постель мою подругу.
— Ты не такой, папа, — Лиля переводит взгляд на Матвея. — Ты не мог.
— Такой, — хрипло отвечает он.
— Нет. Я не верю.
— Прости меня, Лиля, — закрывает глаза, и крылья его носа вздрагивают. — Прости.
Лиля загнанно озирается по сторонам, будто ищет поддержки у невидимых друзей, прижимает дрожащую ладонь ко рту и молчит, растерянно глядя на Матвея.
— С кем? — спрашивает она через долгую минуту гнетущего молчания.
Как наша любовь могла прийти к подобному итогу? Как мы это допустили? Каждый из нас ради дочери был готов пожертвовать своей жизнью, а теперь она стоит перед нами и плачет.
— С кем? — повторяет она.
Я не смогу ответить на этот простой вопрос. Ия нянчила ее, пела колыбельные, читала сказки и заплетала волосы.
Какая я дура. Так близко подпустила ее к своей дочери.
— С кем? Говорите, — ее голос дрожит. — Раз мы тут все такие честные. Говорите.
— С тетей Ией, — голос Матвея становится холодным.
Лиля переводит взгляд на меня и шепчет:
— Это неправда.
— Правда, — Матвей похож на человека, которого приговорили к смертной казни.
— Нет! — взвизгивает в истерике Лиля. — Ты не мог! Это неправда! Не ты! Кто угодно, но не ты! Ты не такой!
— Такой! — Матвей повышает голос. — Такой, Лиля, такой! — встает и сжимает кулаки. — Я был с твоей крестной! Ты меня слышишь, нет? Это правда! И ты бы все равно это узнала! Вы обе бы об этом узнали! Не от Ии, так от меня! И я рад, что это вскрылось! Рад!