Интерьер был точно таким, каким его помнил Страйк: военные гравюры и картины на стенах, полированные столы, красные кожаные скамейки и сотни банкнот разных валют, приколотые к потолку. Считалось, что в пабе обитает призрак солдата, который был забит до смерти после того, как его уличили в карточном шулерстве. Деньги, оставленные посетителями, должны были оплатить долг призрака, но это не помогло, и призрак солдата продолжал преследовать паб — так утверждали туристы.
Если не считать пары немцев, обсуждавших банкноты на потолке, то клиентура была английской: мужчины в основном одеты в костюмы или цветные брюки-чинос, которые предпочитают представители высшего класса, женщины — в нарядные платья или джинсы. Страйк заказал себе пинту безалкогольного пива и сел пить его, читая с телефона статью Фергюса Робертсона о предстоящем референдуме по Брексит, регулярно поднимая глаза, чтобы узнать, не пришел ли еще его собеседник.
Страйк догадался о личности Генри Уортингтон-Филдса сразу же, как только тот вошел в паб, главным образом потому, что у него был настороженный вид, свойственный тем, кто собирается пообщаться с частным детективом. Генри было тридцать четыре года, хотя выглядел он моложе. Высокий, худой, бледный, с копной волнистых рыжих волос, он носил очки в роговой оправе, хорошо сшитый однобортный костюм в полоску и яркий красный галстук с узором в виде подков. Он выглядел так, словно работал либо в художественной галерее, либо продавцом предметов роскоши, что вполне соответствовало местоположению в Белгравии.
Купив себе что-то похожее на джин с тоником, Генри секунду-другую смотрел на Страйка, а затем подошел к его столику.
— Корморан Страйк? — сказал он немного эксцентричным голосом с акцентом высшего класса.
— Это я, — сказал Страйк, протягивая руку.
Генри опустился на скамью напротив детектива.
— Я думал, вы будете прятаться за газетой. Вырезанные отверстия для глаз или что-то в этом роде.
— Я так делаю, только когда преследую кого-нибудь пешком, — сказал Страйк, и Генри рассмеялся: нервным смехом, который продолжался чуть дольше, чем требовала шутка.
— Спасибо за встречу, Генри, я ценю это.
— Все окей, — сказал Генри.
Он сделал глоток джина.
— Когда я получил ваше сообщение, я был немного напуган, типа, кто этот парень? Но я поискал вас, и Шарлотта сказала мне, что вы хороший человек, так что я…
— Шарлотта? — повторил Страйк.
— Да, — сказал Генри. — Шарлотта Росс? Я знаю ее по антикварному магазину, где я работаю — “Арлингтон и Блэк”. Она переделывает свой дом, мы нашли для нее несколько очень красивых вещей. Я знал, что вы раньше встречались, поэтому позвонил ей — она милая, она одна из моих любимых клиенток. И я сказал ей: “Эй, Чарли, может, мне поговорить с этим парнем?” — или что-то в этом роде, и она ответила: “Да, конечно”, так что — да — вот я и здесь.
— Отлично, — сказал Страйк, решительно стараясь сохранить приятный тон и выражение лица. — Как я уже сказал в своем сообщении, я заметил, что вы довольно резко высказываетесь о ВГЦ на своей странице в Facebook, поэтому я…
— Да, так, ладно, — сказал Генри, неловко двигаясь на своем сидении, — я должен сказать… Я хотел сказать, что прежде, чем мы приступим к делу — это своего рода условие, на самом деле — вы не будете преследовать Флору, не так ли? Потому что она все еще не в порядке. Я говорю с вами только для того, чтобы ей не пришлось. Шарлотта сказала, что вы не будете против.
— Ну, это не совсем дело Шарлотты, — сказал Страйк, все еще заставляя себя говорить приятным тоном, — но если у Флоры проблемы с психическим здоровьем…
— Она никогда не была в порядке с тех пор, как покинула ВГЦ. Но я действительно чувствую, что кто-то должен призвать ВГЦ к ответу, — сказал Генри. — Так что я буду рад поговорить, но только если вы не будете приближаться к Флоре.
— Она все еще в Новой Зеландии?
— Нет, там ничего не вышло, она вернулась в Лондон, но — серьезно — вы не можете с ней разговаривать. Потому что я думаю, что это может вывести ее из равновесия. Она не может больше говорить об этом. В последний раз, когда она кому-то рассказала о случившемся, она пыталась покончить с собой.
Несмотря на симпатию Генри к Шарлотте (геи, по опыту Страйка, чаще всего не видели недостатков в его красивой, веселой и безупречно одетой бывшей), Страйк должен был уважать Генри за его желание защитить своего друга.