— Детей не подпускали ни к чему подобному, — сказала Нив, — но иногда можно было увидеть взрослых с синяками или порезами. Ты научался никогда не спрашивать об этом.
— И мы знаем, что одного мальчика привязали к дереву в темноте на ночь, — сказала Робин.
— Да, это было довольно распространенное наказание для детей, я думаю, — сказала Нив. — Дети не должны были рассказывать о том, что с ними произошло, если их забирали, чтобы наказать, но, конечно, в общежитии об этом шептались. Лично я никогда не была наказана, — добавила Нив. — Я соблюдала все правила и следила за тем, чтобы Ойсин и Мейв тоже их соблюдали. — Нет, дело было не столько в том, что с тобой происходило на самом деле, сколько в том, что ты боялся. Всегда было ощущение затаившейся опасности.
— Мазу и Папа Джей могли делать сверхъестественное — то есть, конечно, это не были сверхъестественные вещи, я знаю это сейчас, но тогда я в это верила. Я думала, что у них обоих есть способности. Они оба могли заставлять предметы двигаться, просто указывая на них. Я видела, как он левитировал. Все взрослые верили в это, или делали вид, что верят, поэтому, конечно, мы тоже верили. Но самым страшным для детей был Утонувший пророк. Вы знаете о ней?
— Мы знаем немного, — сказала Робин.
— Мазу рассказывала нам историю о ней. Предполагалось, что она была идеальной девочкой, которая никогда не делала ничего плохого и была отмечена для такой важной судьбы. Нас учили, что она утонула специально, чтобы доказать, что дух сильнее плоти, но она вернулась на ферму Чепмен в белом платье, в котором утонула, и появилась в лесу, где она обычно играла, — и мы ее видели, — тихо сказала Нив. — Пару раз ночью я видела ее, она стояла среди деревьев и смотрела в сторону нашего общежития.
Нив вздрогнула.
— Я знаю, что это, должно быть, был трюк, но мне потом несколько лет снились кошмары. Я видела ее за окном своей спальни в Уитби, мокрую, в белом платье, с длинными черными волосами, как у Мазу, смотрящую на меня, потому что мы все были плохими и уехали с фермы Чепмен. Все дети на ферме Чепмен боялись Утонувшего Пророка. “Она слушает. Она поймет, если ты лжешь. Она придет и найдет тебя в темноте”.
Этого было достаточно, чтобы напугать нас всех и заставить вести себя хорошо.
— Я уверена, что так оно и было, — сказала Робин.
Теперь Страйк полез в нагрудный карман и достал сложенный список.
— Я могу назвать несколько имен и узнать, помните ли вы кого-нибудь из этих людей? — спросил он Нив, которая кивнула. Однако первые полдюжины имен, которые зачитал Страйк, она не узнала.
— Извините, это было так давно, и если только они не были в нашем общежитии…
Первое имя, которое узнала Нив, было имя Кевина Пирбрайта, и по ее реакции Робин поняла, что она не знала о его смерти.
— Кевин Пирбрайт, да! Я помню его и его сестру, Эмили. Они были милыми. И у них была старшая сестра, Бекка, которая вернулась вскоре после нашего приезда.
— Что значит “вернулась”? — спросил Страйк, держа ручку наготове.
— Она пробыла в Бирмингемском центре три года. Папа Джей как бы ускорил ее продвижение как будущего лидера церкви. Она была очень властной. Большая любимица папы Джея и Мазу. Мне она не очень нравилась.
Страйк продолжал зачитывать имена, но Нив продолжала качать головой, пока Страйк не произнес “Флора Брюстер”.
— О, да, кажется, я ее помню. Она была подростком, верно? Я помогла ей сделать ее первую кукурузную куколку — их много делают на ферме Чепмен, чтобы продавать в Норвиче.
Страйк продолжал двигаться по списку имен.
— Пол Дрейпер? Он был старше вас. Тоже подросток.
— Нет, не могу вспомнить ни одного Пола.
— Джордан Рини? Тоже подросток.
— Нет, извините.
— Шери Гиттинс?
— Нет. То есть они могли быть там, но я не могу их вспомнить.
— Маргарет Кэткарт-Брайс?
— О, Боже, да, я помню ее, — сразу же сказала Ниам. — Она была действительно странной и выглядела искусственно, у нее было много операций на лице. Она была одной из богатых женщин, которые часто посещали ферму. Еще была одна, которая занималась уходом за лошадьми, а некоторые из них занимались ‘йогой’ с Папой Джеем, но Маргарет была самой богатой из всех.
Страйк продолжал зачитывать имена, но единственное, которое Нив узнала, было имя Гарольда Коутса.
— Он был врачом, не так ли?
— Правильно, — сказал Страйк. — Вы часто с ним встречались?
— Я нет, а вот Мейв — да. У нее постоянно были нервные высыпания. Он ее лечил.
Страйк записал это с нейтральным выражением лица.
— Вы помните дочь Джонатана Уэйса? — спросила Робин.
— Мм, нет, — сказала Нив с растерянным видом. — Она была мертва.
— Извините, не Дайю — я имею в виду его старшую дочь, Эбигейл.
— О, у него была другая дочь? — удивилась Нив. — Нет, я ее никогда не видела.
— Хорошо, — сказал Страйк, сделав последнюю пометку, — это было полезно, спасибо. Мы пытаемся восстановить хронологию событий, выяснить, кто и когда там был.
— Мне жаль, что я не помню больше, — сказала Нив.
Допив чай, все поднялись из-за стола, Робин осторожно освободила ногу из-под Бэзила.
— Если, — неуверенно сказала Нив, — вы узнаете что-нибудь о маме, вы дадите мне знать?
— Конечно, — сказал Страйк.
— Спасибо. После рождения Чарли я так часто думаю о маме… Ойсин и Мейв говорят, что им все равно, но я думаю, что для них тоже будет много значить, если мы узнаем, что с ней случилось…
Страйк, как заметила Робин, выглядел необычно серьезным, когда они втроем направились по коридору, даже учитывая естественную угрюмость его спокойного выражения лица. У входной двери Робин поблагодарила Нив за уделенное время и печенье. Бэзил стоял рядом с ними, пыхтя и виляя хвостом, явно уверенный, что ему еще удастся вырвать у незнакомцев удовольствие и угощение.
Теперь Страйк обратился к своему партнеру.
— Ты иди. Я бы хотел поговорить с Нив наедине.
Робин, хотя и удивилась, но просто ушла, не задавая вопросов. Когда звук ее шагов затих, Страйк снова повернулся к Нив.
— Извините, что спрашиваю, — тихо сказал он, глядя на нее сверху вниз, — но ваша младшая сестра когда-нибудь рассказывала вам о том, что делал Гарольд Коутс, чтобы вылечить ее сыпь?
— Я думаю, он давал ей немного крема, вот и все, — сказала Нив с озадаченным видом.
— Она никогда не рассказывала ни о чем другом, что происходило, когда он ее лечил?
— Нет, — сказала Нив, и на ее лице появился страх.
— Сколько лет вашей сестре сейчас — двадцать один?
— Да, — сказала Нив.
— Гарольд Коутс был педофилом, — сказал Страйк, и Нив, задохнувшись, прижала руки к лицу. — Я думаю, вам следует спросить ее, что произошло. Вероятно, ей нужна помощь посерьезнее, чем антидепрессанты, и, возможно, для нее было бы облегчением, если бы кто-то еще знал об этом.
— О Боже, — прошептала Нив сквозь пальцы.
— Мне жаль, — повторил Страйк. — Я знаю, это будет слабым утешением, но Мэйв была далеко не единственной.