— Лююютеееер! — позвали наверху, и его коллега, подорвавшись, ринулся исполнять очередной приказ.
А RC-720 остался один, в недоумении рассматривая фотографию.
Он понятия не имел, откуда она взялась и что за ребенок на ней изображен, и вообще, откуда он мог прийти, если всегда служил Златко?
В смятенных чувствах закончив работу, он вышел из лаборатории, и, на свое несчастье, подошел слишком близко к решеткам…
— Найди “Иерихон!” — провыл лишенный половины лица андроид, схватив его за руку и не обращая никакого внимания на попытки освободиться. — Найди его! Найдиииии!..
Ударив его по лбу, RC-720 таки смог вырваться, но информация частично уже успела загрузиться в его память.
И что могло ему дать изображение каких-то уличных граффити, и что еще за “Иерихон”?
Мало ли, что взбредет в голову сломанной машине!
Так он решил, спешно покидая подвал, и вслед ему все еще неслось:
— Найди! Найди! Найди!..
Сегодня хозяин кого-то ожидал.
Прибравшись в гостиной, RC-720 наливал гостям выпить, краем уха слушая разговор Златко с каким-то бритоголовым мужчиной в кожаной куртке:
— Как новенький, говоришь?
— Да-да, работает отлично, я и не думал, что так хорошо получится! Ты бы видел, с чем мне пришлось работать, там все было просто всмятку! Как яйцо!
Они рассмеялись, а RC-720 поставил на стол поднос с двумя стаканами.
— А вот, кстати, и он, — Златко небрежно махнул рукой в сторону андроида. — RC-720, озвучь свою текущую рыночную цену!
Он озвучил, а хозяин дома, залпом опрокинув свой стакан, выдохнул и произнес, облизывая мокрые губы:
— Так вот… Тебе, как лучшему своему клиенту, уступлю за полцены!
Боль со временем притупляется. Не уходит, а именно притупляется, само собой, до тех пор, пока кто-то снова не дотронется до свежей раны…
Коннор пытался вывести его на откровение разными способами. Предлагал компромиссы, увещевал, даже запугивал и начинал кричать, за что его бомжеватый седой коллега называл “психованной жестянкой” и предлагал “отстать от мальчишки подобру-поздорову”, и Морти был бесконечно ему благодарен.
Один бог знает, до чего ему надоели эти допросы.
Он, что называется, “ушел в глухую несознанку” и просто повторял одно и то же разными словами, и другой следователь давно оставил бы его в покое, но только не Коннор.
Въедливая пластиковая зараза!
Чего бы ни хотел добиться этот говорящий странным голосом придурок, Морти все равно не собирался рассказывать больше, чем нужно.
Тайна их отношений — все, что у него осталось после Рика. Ради бога, у него даже нет могилы, на которой можно было бы поплакать…
А плакать парню в последнее время хотелось часто, например — от мысли, что после школы надо снова возвращаться в ставший чужим и ненужным дом.
Но больше идти ему было некуда, и темный коридор снова встретил его.
— А… а… аааа!
Странные звуки доносились из комнаты папы, а из-за дверной щели шел легкий дымок, но, ворвавшись в комнату, Морти искренне пожалел, что это не пожар.
Уж лучше бы был пожар!
— Какого хуя?! — выкрикнул он, разгоняя руками красное облако, и папа, лежащий на полу с трубкой в руке, нехотя поднял голову. — Ты что, совсем сбрендил?!
Ответом ему было невнятное лепетание, которое взбесило еще больше, и Джерри начал медленно подниматься, и, само собой, никакого раскаяния на его лице не читалось.
Одна только злобная усмешка.
— Что, не нравится жить с папкой, а? — спросил он, приближаясь к сыну. — Ты предпочел бы лучше быть с этим бездушным монстром, с твоей матерью, или… или с этим гребаным андроидом?! А? Отвечай!
Боль была короткой и ослепляющей.
Морти лишь почувствовал, как наливается от удара ухо, его голова мотнулась в сторону, и вдруг он увидел рядом с собой вазу, полную высохших цветов…
Ему захотелось сделать это сразу же, как только он увидел “красный лед” в своем доме, но он не думал, что отважится вообще когда-либо.
Мозг будто отключился на несколько секунд, а когда заработал снова, мальчик увидел осколки вазы и трупы цветов, разлетевшиеся по всей комнате, и лежащего у его ног Джерри с кровью, залившей все лицо.
Он хрипел и плакал, пытаясь дотянуться до Морти:
— Мне… м-мне больно, сынок… Помоги!
Чудом подавив тошноту, он убежал из комнаты.
Схватил школьный рюкзак, выбросил из него учебники, кинул взамен несколько теплых вещей, вытряхнул деньги из копилки, забрал из холодильника все, что не могло быстро испортиться и, на ходу вытирая горячие слезы рукавом, вылетел прочь из квартиры…
====== Часть 14 ======
Они здорово отметили удачную сделку.
RC-720 прошел рядом с двумя храпящими на диванах телами на цыпочках, ведь за малейший шум в его голову запросто могли запустить чем потяжелее, собрал пустые пакеты из-под чипсов и пивные бутылки, и тут его взгляд зацепился за еще дымящиеся трубки и красные кристаллы, небрежно рассыпанные по столу…
“Лучше буду жить в приюте, чем с отцом-наркоманом!”
Опять этот голос, и откуда он взялся, ему узнать уже было не суждено, ведь его продали.
Продали, и он теперь будет служить другому хозяину, который наверняка увезет его далеко отсюда…
RC-720 смирился бы со своей судьбой, если бы не эти странные, возникающие из ниоткуда голоса и фотография, бережно спрятанная за пазухой.
“М^_$я зо*&÷т Р$к”
И от этих символов он тоже никак не мог отделаться, что бы они не значили — может, это вообще программная ошибка!
Прибравшись около Златко и его гостя, он спустился в подвал и, опасливо оглядываясь, отпер задвижки на деревянных решетках.
Это действие осталось незамеченным, и тогда он перешел в другую комнату.
Роботизированный медведь тихо зарычал, увидев, что кто-то приближается, но в темных глазах как будто бы зажегся интерес, когда RC-720 открыл его клетку.
К сожалению, он услышал шаги слишком поздно, и дверь заскрипела ржавыми петлями, распахиваясь.
На пороге стоял Лютер, и человек в таком случае сказал бы, что вся жизнь пронеслась перед глазами, но ему вспоминать особо было и нечего.
Он успел представить все в красках: как Лютер будит хозяев, как рассказывает им все и они его деактивируют, но… этого не случилось.
— Уходи. Уходи из этого дома скорее!
Меньше всего RC-720 ожидал услышать это.
— Быстрее, пока они не проснулись, — большой андроид оглянулся. — Я дам тебе старую куртку и шапку хозяина, и ты уйдешь через черный ход. Беги как можно дальше! Я сделаю вид, что ничего не видел…
От такого предложения отказываться было просто грешно.
— А вы что здесь делаете? — заквакала им вслед полуразобранная машина, когда они прошли мимо нее через ванную. — Хозяин вам разрешил ходить здесь? Хозяина надо слушаться. О да. Надо слушаться…
Но, к счастью, на эти звуки никто не среагировал.
С шапкой, натянутой на голову, он стал выглядеть совсем как человек, и это было весьма кстати.
Настала пора покинуть этот мрачный старый дом.
— Лютер… — оглянувшись на коллегу в последний раз, он нашел в себе силы улыбнуться. — Спасибо тебе большое.
Тот в ответ молча протянул руку.
Белый цвет, черный — какая между ними разница, в самом-то деле, если внутри они сделаны из одного и того же?
Их пальцы, лишенные покрытия, сплелись на несколько секунд, чужие воспоминания сверкнули перед глазами мимолетной вспышкой, и Лютер, хлопнув его по плечу, тихо сказал:
— Иди… И обязательно узнай, кто ты.
— Узнаю… Непременно!
Настал вечер, когда RC-720 оказался на площади.
В столь поздний час она была уже пуста.
Он застыл в задумчивости, глядя на пушистый, хоть и небольшой покров снега под ногами, и, опустившись на корточки, загреб его в ладонь, чтобы слепить комок.
Почему это действие отдалось смутным ощущением дежавю внутри?
Машинально катая снежок в руках, он поднял голову к постаменту, изображавшему создателя андроидов, и кинул этот ком прямо ему в голову.