Но охотники, просто так к друг другу, в гости не ходят. Так что вполне подходило мне звание - Сибирский Робинзон. Жил я тут, в полной, полугодовой автономке. Осенью продукты завозил Егор, а весной я сам, на пироге к нему спускался. Пирога, как я ее называю, это типичная сибирская лодка. Староверы делают. Уже веками. Длиннющая - 6 метров. Очень прочная, грузоподъемная и ходкая. Эту лодку я держал возле своей избушки. Такая же, но длиннее на 4 метра была возле базовой избушки.
Вот так и живу тут, в глуши и одиночестве. Как говорится - " чужие здесь не ходят". Правда, изредка, Егор наезжает. Иногда даже с семейством. В базовую. Меня в гости зовет и тогда мы вместе охотимся. В основном на пернатых. Глухарь, рябчик, утка, гусь, а другой дичи, я бы не сказал, что было в изобилии. Сибирская тайга скупа на живность.
Егор научил меня добывать куниц, соболей и других пушных зверей капканами. Добывать и делать предварительную выделку шкурок. Далее, я два раза в год, передавал шкурки Егору. Он и занимался окончательной выделкой и реализацией. Иногда и не выделанные барыгам сдавал. Дешевле конечно, но возня с выделкой... Хлопотно это. Грязно и вонюче. А деньги? Цена пушнины постоянно падает. Так что денег становится все меньше.
На самом деле, все это мне было не нужно. Просто лекарство от скуки. Денег, из старой жизни, хватало. Их было столько, что на десять жизней хватит. Одну из карточек я даже отдал Егору - пользуйся! Мне было плевать, как и на что он будет тратить деньги. Правда, мой друг был патологически честен. Любую более менее крупную покупку он, несмотря на то что я отбояривался, обсуждал со мной. Но уже третий месяц, мы с Егором не общались. Рация сдохла. Передавать передавала, а прием работал так... Можно сказать, что никак не работал. Вероятно, что-то с антенным каскадом приемника. Умирать начала постепенно. Я слышал все хуже и хуже. Последнюю связь, мы провели вообще кое-как. Егор мычал и ревел. Единственно, что удалось расслышать - "...не приезжай". Да я и не собирался.
Снегоход был, на базовой избушке, откуда я вскоре опять ушел, но он тоже забарахлил. Неожиданно глох два раза, и завести его после этого было большой проблемой. Больше часа шмыргал. Семь потов пролил. Отложил ремонт на потом - когда потеплеет. Неисправность была понятна, а руки у меня... Ну терпимо короче с руками. Не совсем из жопы. Пока снегоход и не особо нужен был.
А после последнего сеанса связи я заболел. Едва дойдя до избушки. Причем тяжело. Температура под 40, дичайшая головная боль. Доходило даже, до галлюцинаций, в которых видел своих. Живых, здоровых, веселых... В гробах... Как тогда... Двенадцать гробов. А они лежат там, улыбаются, разговаривают со мной.
Болезнь и бред отпускали, а потом все начиналось вновь. Когда, почти месяц спустя, болезнь отступила, то я пришел в ужас. Стена возле кровати и столешница была изгрызена, ногти на пальцах сломаны. Ничего не помню... Что это со мной было? Почему не умер? Где находил силы, что бы есть и пить? Почему не замерз? Печку то не топил. Правда и морозов не было, ведь конец февраля и март, когда был самый пик болезни, были теплыми. Температура не опускалась ниже трех градусов мороза, даже ночью. А избушка очень теплая. Из цельных сосновых бревен. С тамбуром.
А вот в туалет я ходил. Причем в избушке.
Когда очнулся, то уборки, на тря дня хватило. Мыл, скреб. Но следы крови, на столешнице и стене, так и остались.
А сегодня силы вернулись. Полностью. Как будто и не болел. Проснулся в отличнейшем настроении, которое омрачало только беспокойство за мои охотничьи дела. Ловушки и капканы стояли уже больше месяца, без присмотра, а на улице тепло. Значит все, что попалось за это время, протухло. Ведь если температура воздуха выше минус пяти, то уже через пару суток, в брюшке попавшегося зверька, начинается гниение. Все! Шкурки считай, что нет.
Но такие мысли никак не повлияли на мой аппетит. С вечера я приготовил себе гречку, с тушняком, из рябчика и глухаря. Обильно сдобрил ее, сушеными луком, морковью и зеленью. Оставил париться, завернув в одеяло. Утром чугунок был еще теплый. Так что под кружечку крепчайшего и сладкого чая, да под галеты, гречка зашла на ура.
Тушенку, кстати, делал Егор. Он вообще мастер по этой части. Даже на продажу делает и рассылает по всей России. Охотники, любители отдыха на природе и выживальщики берут - делать не успевает. И его жена, Маринка, мастерица всяких разносолов. У базовой избушке погребок есть. Там стоят баночки. Огурчики, помидорчики, грибочки, салатики самодельные. Там и картошка с осени заложена, и морковка со свеклой. Когда живу в базовой, то балую себя. Готовить то люблю и умею.