— Неужели всё так плохо? — спросил Розвааль, глядя на девушку.
— Отвратительно! Мало того что он неумелый работник, к тому же абсолютно невежественен. Не могу сказать, что он не воспитан, но и образованным его тоже не назовёшь.
— Как ты строга, — сказал граф, сдерживая смех.
Рам устало вздохнула и покрепче прижалась к хозяину
— Какой же отсюда следует вывод? — широкая ладонь Розвааля вновь скользнула по розовым волосам девушки. — Может ли он быть шпионом?
В его голосе по-прежнему слышалась улыбка. Рам закрыла глаза и, немного помолчав, ответила:
— Этого нельзя исключать, но вероятность крайне мала.
— Хм... Откуда такая уверенность?
— Он слишком простодушен для этого. Не знаю, хорошо это или плохо... Для него, скорее, плохо. Прежде всего, Барусу сам... — Рам запнулась на полуслове.
Несмотря на отрицательный ответ, губы графа растянулось в улыбке, которая говорила о том, что слова Рам его вполне устраивают и совпадают с его собственными представлениями. Рам ощутила, как её щёки наливаются румянцем.
— Да, теперь мне всё ясно. Значит, он и вправду обычный парнишка со стороны, который не желает нам никакого зла.
Развернувшись вместе с креслом спиной к столу, Розвааль устремил взор в огромное окно, за которым сияло ночное светило. Глядя сквозь полуприкрытые веки на сумрачный пейзаж, граф слегка улыбнулся:
— И всё же он не из тех, кто легко сдаётся, да-а-а?
Окно кабинета выходило в сад, в одном из уголков которого разноцветные глаза различили темноволосого юноши и девушки с серебристой шевелюрой. Молодой человек о чём-то оживлённо рассказывал, полностью захватив инициативу в беседе, но девушка, кажется, была не против.
— До чего очаровательное зрелище! Мне такая страсть недоступна уже давно.
— Женщины любят, когда их добиваются.
Розвааль повернулся к Рам, и они посмотрели друг на друга в упор. Граф сощурился, и его лукавый взгляд отразился в холодном блеске глаз Рам.
— Кажется, ты о нём лучшего мнения, чем я полагал.
— Хоть Барусу и никчёмный, но я считаю, на нём всё-таки рано ставить крест. Да, с работой у него пока не ладится, но всему можно научиться.
Во взгляде Рам мелькнуло раздражение, а в голосе прозвучали металлические нотки. Розвааль вновь провёл рукой по розовым волосам, а затем погладил девушку по щеке, размышляя над её словами.
Рам редко отзывалась о посторонних подобным образом. Она словно предлагала подождать ещё, пока они не узнают Субару получше. Кажется, служанкам этот чернявый юнец понравился.
«Верно говорят: красив тот, в чьём сердце горит огонь», — подумал Розвааль.
— Исходя из моего положения, я должен вмеша-а-аться, не та-а-ак ли? — протянул Розвааль, поглядывая жёлтым глазом на рандеву молодых людей за окном.
— Они всего лишь дети. Даже если оставить их в покое, ничего не случится.
— Может, ты и права.
Граф тихонько хихикнул, и штора закрыла окно рабочего кабинета, через которое можно было наблюдать свидание в саду.
Права видеть то, что происходило в кабинете дальше, не удостоилась и луна.
Луна висела в самом центре ночного небосвода и, судя по всему, даже не собиралась покидать насиженное место.
Предвкушая долгожданную встречу, Субару стоял у входа в сад и рассматривал себя в оконном отражении. Разгладив последние морщинки на фраке, юноша ещё раз удостоверился, что его вид безупречен.
Четыре дня минуло с тех нор, как он впервые примерил рабочую одежду. «Самос время наконец привыкнуть к своему новому образу», — подумал он.
— Неплохо, очень даже неплохо! — сказал он вслух. — У меня получится! После ванны обаяния прибавилось процентов на пятьдесят, если судить по отражению. Чувствую, должно сработать!
Каким именно образом Субару проводил свои вычисления, оставалось загадкой, однако позитивное самовнушение ещё никому не повредило. Стараясь распространять вокруг себя ауру настоящего мачо, он сделал несколько глубоких вдохов и уверенной походкой зашагал по коротко стриженному газону к дальнему, окружённому высокими деревьями уголку сада, особенно очаровательному в сиянии луны.
Там, на залитой бледным светом траве, сидела девушка с серебристыми волосами. Она что-то шептала, а вокруг неё порхала стая светлячков, испускающих тусклое свечение. Теперь Субару знал, что эти светлячки — не что иное, как духи. Картина, представшая перед его глазами, была исполнена столь притягательного, волшебного очарования, что Субару невольно затаил дыхание.