— Виной всему... моя прогнившая личность! Как можно быть таким самонадеянным, желая достигнуть чего-то, когда всю жизнь до этого лежал на боку?.. Это всё моя лень, моя привычка растрачивать жизнь на всякие глупости! Это они убили и меня, и тебя!
Горбатого могила исправит. Родись он заново, непременно пошёл бы той же самой дорожкой. Точно так же тратил бы время на те же самые глупости, попал бы в этот мир тем же самым человеком и после точно так же раскаивался бы. Если человек прогнил, это навсегда. А Субару Нацуки именно таким и был — ограниченным и мелким человечишкой. Сомневаться в этом не приходилось.
— Да, я такой... И даже жизнь с вами меня нисколько не изменила. Вильгельм меня сразу раскусил...
Оставшись в столичном особняке Круш, Субару стал обучаться фехтованию под руководством Вильгельма. Наблюдая за учеником, как он падает, снова и снова, а потом, утерев ушибленный нос, вновь бросается в атаку, старик тем не менее разглядел истинные намерения Субару. Однажды во время одной из тренировок, рассуждая о психологическом настрое, который должен быть у воина, старик, покачав головой, заметил: «Я давно понял: если человек не желает стать сильнее, объяснять ему, как это сделать, бессмысленно».
Тогда Субару не согласился с его словами, сделав вид, словно не понимает, о чём речь, но в глубине души он прекрасно осознавал, на что намекает старик.
— Я не стремился стать сильнее и вообще не надеялся, что у меня получится... Просто притворялся, будто что-то делаю, прикладываю силы... и занимался самооправданием...
Когда Эмилия не захотела видеть его своим рыцарем, он пережил позор, которого ему ещё не доводилось испытывать. Терпеть обращённые на него внимательные взгляды было невыносимо, и Субару, чтобы защитить себя, прикинулся невинной жертвой.
— Я просто хочу сказать, что ничего нельзя сделать! Чтобы ты мне сказала: ничего не поделаешь! И только! Я делал вид, будто жилы рву, затем, чтобы услышать это! И когда я взялся за учёбу под твоим руководством, я лишь желал скрыть эту неловкость! Я эгоист, которого волнует только то, что о нём подумают! Моя сущность, моя мелкая, трусливая, подлая сущность никогда, никогда не изменится!..
Он не хотел, чтобы о нём плохо думали, и настаивал на том, что всё делает правильно. Неудовлетворённое честолюбие сжигало его изнутри.
— Я действительно это понял. Во всём виноват я один.
Какое облегчение он испытал бы, если бы мог громогласно объявить, что виноват кто-то другой, что причина в чём-то другом! Эгоистичный слабак, тем не менее желавший быть любимым.
— Я... ничтожество... Я... ненавижу себя... — Субару, тяжело дыша, извергал наружу всю грязь, что заполняла его с той поры, как он попал в этот мир. Хотя эта грязь была в нём и раньше...
Его тошнило от самого себя. Однако, излив всю ненависть, он всё равно не чувствовал облегчения. Разве он не заслужил его, высказав то, что скопилось на душе?
И всё-таки легче не стало. Наоборот, теперь, ещё отчётливей осознав свою глупость, он испытал настолько невыносимое чувство стыда, что захотелось умереть. Какое же он ничтожество! Ведь очерняя себя в глазах Рем, которая продолжала верить в него, он в первую очередь думал о себе. Субару Нацуки не был достоин даже жалости.
— Я знаю. Знаю, что, какая бы непроглядная тьма тебя ни окружала, ты всегда готов проявить храбрость и протянуть руку.
И всё-таки, как бы ему ни хотелось обратного, Рем по-прежнему верила в него.
5
Любовь Рем была безусловна, доверие — безгранично. Субару разозлился. Ей мало того, что он накричал на неё и был с ней груб! Что он вывернул наизнанку свою мерзкую душу и наглядно показал, насколько все его поступки лживы и что сам он последний лицемер и подлец! Как ещё ему поступить, чтобы она перестала смотреть на него такими любящими глазами?..
— Я люблю, когда ты гладишь меня по голове, — неожиданно произнесла Рем спокойно и мягко. — Когда я чувствую твои прикосновения, мне кажется, мы с тобой хорошо понимаем друг друга. Я люблю твой голос. Как только слышу его, на душе сразу становится теплее. Я люблю твой взгляд. Обычно он суров, но, когда ты стараешься быть ласковым с кем-то, становится мягким и добрым.
Субару слушал её молча. Сделав короткую паузу, Рем продолжила:
— Я люблю твои пальцы. Хотя ты и мужчина, но у тебя они очень красивые. А когда ты держишь меня за руку, сразу видно, что это пальцы мужчины, сильные и крепкие. Ещё мне приятно гулять с тобой. Когда мы вместе, ты иногда оборачиваешься, чтобы проверить, не отстала ли я. Мне это очень нравится.