Доктор Паскаль, обозревая родословное древо Ругон-Маккаров — «этот документ, такой исчерпывающий, законченный, без единого пробела», — испытывал чувство удовлетворения: «Можно подумать, будто это научный опыт, проведенный в тиши кабинета, будто это задача, записанная и решенная на доске». В картине судеб разветвленного семейства отмечен и конец истории Сержа Муре. Настоятель церкви Сент-Этроп в беднейшем приходе, расположенном в глухом, сыром ущелье, он ведет монашескую жизнь, заранее отказавшись от епископства и угасая от чахотки. При нем — слабоумная сестра Дезире. «А он — святой, ничего другого о нем не скажешь… Можно быть убийцей и слугой господним», — говорил доктор Паскаль.
И через много лет после драмы, унесшей Альбину и вернувшей в лоно церкви аббата Муре, доктор чувствовал боль, прикасаясь к незажившей ране. Видя на месте исчезнувшего с. лица земли волшебного сада Параду разровненные и расчищенные участки, продающиеся с публичных торгов, он признавался: «Каждый раз, когда я прохожу здесь, у меня разрывается сердце».
Но почему же? Ведь излечение некогда в Параду Сержа Муре — «один из самых чудесных случаев» в практике доктора Паскаля. Однако радость ученого была уничтожена непредвиденными результатами лечения. «Опыты ставишь замечательные, а выходит, что ведешь себя, как бесчестный человек», — горестно удивлялся он еще в «Проступке аббата Муре». Но, может быть, к искреннему сочувствию Паскаля племяннику примешивался холодноватый интерес экспериментатора; может быть, и есть малая крупица правоты в словах старой служанки Тэзы, винившей во всем случившемся лекарство, в которое так верил Паскаль, — Параду. «Кажется, сколько я его уговаривала. Но эти ученые крепко держатся того, что задумали. Есть и такие, что уморить вас готовы, чтобы только заглянуть, что делается у вас внутри». Так или иначе, доктор Паскаль «упрекал себя в этой смерти…смотрел на себя, как на соучастника преступления…обвинял себя, бормотал какие-то полупризнания, смутно намекая на тех, кто убил Альбину».
Опыт естествоиспытателя Паскаля, предпринятый с добрыми намерениями, но принесший вовлеченным в него непоправимые несчастья, а экспериментатору— тяжкое ощущение собственной вины, был задуман, казалось, безошибочно. Только атмосфера Параду с его владычицей Альбиной, «только она одна и могла спасти тебя от безумия», — говорил доктор Паскаль племяннику, ужасаясь неожиданному развитию событий. «Тень деревьев, свежее дыхание этой девочки, эта юность» должны были вернуть здоровье Сержу Муре. Данная часть опыта, размещенная в границах физиологии, принесла успех. Но затем объекты гуманного эксперимента — человеческие существа — сошли с линии, намеченной для них доктором Паскалем. Их поступки не были, а возможно, и не могли быть предусмотрены в выкладках, составленных без учета живой действительности. «Все-то я рассчитал. Вот что всего обиднее! О, какой я глупец!.. Вот что значит все время жить среди книг!.. Мог ли я подозревать, что все обернется так дурно?»
Доктор Паскаль ищет объяснение драмы, происшедшей в Параду и церковном доме, в том, что Серж с его психической уязвимостью и физической ущербностью является отклонением от нормы, той обезличенной, из механистических выкладок полученной средней нормы, которая требовалась для полного успеха опыта. «Да, да, я должен был заранее предвидеть, — сокрушался доктор, — ведь все это так логично. А из-за тебя это вышло чудовищно! Ты не такой человек, как другие!»
Но Альбина — «такая, как другие». И, однако, она еще более жестоко, чем Серж, поплатилась за эксперимент. В опыте излечения Сержа Муре судьба дикарки Альбины тоже была предусмотрена. «С другой стороны, девочка перестанет дичиться, ты ее очеловечишь, мы вместе сделаем из нее барышню и выдадим за кого-нибудь замуж, — рассказывал доктор Паскаль племяннику. — Вот как все превосходно выходило». Но и другая особь с самого начала повела себя в опыте не так, как ей было предназначено. «Очеловечивание» Альбины развивалось слишком бурно и не в заданном направлении, оно осуществилось в более глубоком и точном смысле слова, чем предполагал Паскаль, что и обусловило масштабы и драматизм развязки.
«Живая действительность почти на каждом шагу опровергала его теорию», — сказано о докторе Паскале, и это должно быть отнесено не только к его разысканиям в области наследственности. В судьбе Альбины прогноз доктора тоже встретился с «противодействием со стороны внешних обстоятельств и среды». Но не меньше зависело осуществление этого прогноза от индивида. Не абстрагированное среднеарифметическое, механически извлеченное из потока жизни, но именно Серж Муре, сын Франсуа и Марты, внук Урсулы, и Альбина, рано осиротевшая, оставшаяся после самоубийства отца на попечении дяди — вольтерьянца Жанберна, внесли в этот эксперимент отпечаток своей личности, особенности своего духовного и физического развития, свой малый жизненный опыт, — все то, что трудно выразить в абсолютных величинах. Однако без учета этих факторов невозможно было бы рассчитать даже предположительный результат эксперимента.