Войдёшь в Храм мозаика бликами тонкими, огоньками живыми льнёт. Люди какие-то… планеты… флаг красный…
Из древневерского только одна надпись и понятна: «Кино». Вот, поди, компьютер-то здоровенный здесь стоял! Ромка-джи говорит, что тогда фильмы с запахом показывали. Врёт, конечно, но здесь, перед красотой та-кой поневоле поверишь…
Один молельный зал чего стоил! Огромный, красивый! Со сценой-алта-рём для избранных; с белым экраном во всю заднюю стену алтаря, с неболь-шой комнаткой за противоположной экрану стеной, два небольших окошка которой выходили прямо в зал над головами молящихся, рассаживающих-ся на вытертых добела креслах, стоящих строгими ровными рядами.
Бывало, как включит священник энигму – просто плакать хочется. А на экране святые картины плывут: Москва, космос со звёздами и планетами, Господь-Аллах на серебряном облаке руку Адаму протягивает, Иисус на го-ре проповедует, Давид-Микеланджело хмурится, Святая Мона-Лиза улыба-ется, Великомученик Тагил-мэр-бай Танк Веры-Истины пламенем объят, Имам-отступник на ветке, иуда, болтается, Гагарин-шайтан весело смеётся…
Егору всегда его жалко было – чего, вот, к солнцу стремился? Хотя, в прин-ципе, всё хорошо закончилось. Господь-Аллах строг к дерзким… но милостив. Вот, погиб Гагарин-шайтан, а ведь вся Земля оплакивала! И дал ему Вседержи-тель место у трона своего… за красоту душевную, и простил прегрешение… только молиться Гагарину-шайтану людям запретил. Сам-то он за путешест-венников и странствующих молится, а вот ему помолиться – не положено…
А ведь мог Гагарин-шайтан жить да жить… президентом-эмиром России стать, да?
А вот и святая картина Эмира-Казань. Смеётся… прямо, как живой! В од-ной руке крест, а в другой полумесяц. Это его Господь-Аллах живым на не-бо взял… за Великое Прозрение Веры-Истины.
Ромка как-то сунул любопытный нос в комп муллы-батюшки. Тот его на урок принёс, да что-то заговорился с родителями после вечернего намаза. Там, в компе, все святые картины были… ох, и много же! Пацаны с девчонка-ми до этого и половины не видели, оказывается! И мученики, и демоны (только и отличишь от людей, что надпись «демон» внизу), и какие-то горо-да и храмы. Не иначе Град Небесный, сказала тогда Маринка. И Мария-Мать красавица, и Иисус на кресте, и зверо-демоны – глаза разбегаются!
А в отдельных файлах – энигма-псалмы. Не просто так, а подписанные все не русским, а демонским компьютерным языком: Enigma-Voyager, Enigma-Remember The Future, Enigma- Metamorphosis… А по-русски нет ни одного названия. Бессмыслица какая-то… но до чего же красиво звучит энигма, когда её слушаешь!
Когда энигму поёшь, на душе светлее. А иногда тревожно так становится… хоть плачь, пусть и не понимаешь ни слова… Мулла-батюшка, когда вернул-ся, на удивление не рассердился. Дал Ромке подзатыльника и сказал, мол, подрастёшь, всё сам в Храме и увидишь. Энигму пойте, хоть до утренней за-ри, а в святые картины пока нечего любопытный нос совать не доросли ещё. А надписи, мол, хоть и демонские, но не злобные. Господь-Аллах может и демонов на службу поставить – не пикнут, будут повиноваться.
Разговора взрослых ребятам послушать не удалось. Мулла-батюшка сра-зу же попросил их принести воды, – водопровод в Храм так и не протянули, далеко! – и пока они брели к ближайшей колонке, да там ещё пережи-дали небольшую очередь, да ещё и обратно тащили бурдюки с водой, как верблюды, по жаре на собственных горбах…
Егор услыхал только, как мулла-батюшка закончил разговор:
– … мало ли, что было раньше! Раньше, вон, холодно было, а сейчас до сороковых широт жарко. Глобальное потепление – спасибо Господу-Алла-ху – вовремя закончилось, дав нам возможность жить в Вере-Истине.
– Не похожи вы на простого деревенского священника, – вкрадчиво, как показалось Егору, сказал Зия. – Армейская заквасочка, знаете ли… Быв-ший десант-сполох?
– А я не бывший. Я и сейчас на войне. Только война эта – за путь пра-ведный, – отрезал мулла-батюшка, а Мама-Галя тихо сказала:
– Николай у нас и опора, и защита, и утешение. Уж и не знаю, что было бы, если бы не он был священником… и вдруг положила руку на огром-ную ладонь.
Егору стало неловко и он, отвернувшись, преувеличено громко заорал:
– Пошустрее, задохлики! Маринка! У тебя воды всего-ничего, не копайся!
– Блин, бугай какой, – пропыхтел Ромка-джи, затаскивая в Храм свой бурдюк с водой. – Тебе-то легко говорить…
– Эй, молодёжь! – поднялся мулла-батюшка, – тащите всё, сами знае-те куда. И пошустрее обратно! Разговор есть!
Грузовик дяди Ахмата так и валялся неподалёку от Совета. Скрыт побе-гами ген-саксаула только кабина торчит и суставы лап.