Но слуховой аппарат мне купили только во втором классе. Родители были озабочены моими проблемами со зрением и не заметили, что у меня также есть некоторые проблемы со слухом.
Думаю, моя семья делала все возможное, чтобы справиться со мной и моими недостатками. Мой отец не принимал личного участия в моем детстве. Он был хорошим кормильцем и помогал во время операций. То, что он был врачом, очень помогло мне в этом плане. Но мама принимала более активное участие в моей жизни. Именно она занималась поисками, например, нашла учителя, который начал бы учить меня шрифту Брайля, когда я ходила в детский сад. Она также была изобретательна. Например, когда она хотела научить меня плавать в пластиковом бассейне на заднем дворе, а соседские собаки постоянно рвали его, она купила металлическое корыто, чтобы использовать его в качестве бассейна для круга.
Влияние отца на мою жизнь и наша дружба по-настоящему развились только в старших классах. Он был слишком занят "врачеванием" и фантазиями, чтобы проводить со мной много времени, когда я был маленьким.
Еще одно важное влияние, хотя и нечеловеческое, оказала моя первая домашняя пустынная черепаха, которую я нашел вскоре после того, как мы переехали в Калифорнию. Как и положено рептилиям, она была очень ласковой. Ей нравилось приходить в дом, она ела с моей руки и не боялась людей. Я рассказывала черепахе Джинджер все свои секреты. Я знал, что она больше никому не расскажет.
Кристи Л. Рид
После того как мои родители узнали, что у меня атрофия зрительного нерва, они сделали все возможное, чтобы помочь мне как слепому ребенку. В те времена, когда я был ребенком, наша семья часто переезжала в новый город и новый дом. Моего отца, работавшего менеджером по продажам в крупной национальной компании, почти каждый год переводили на новое место. Это означало, что и мне приходилось часто переходить в новую школу. Но мои мама и папа тщательно выбирали новые дома, чтобы я могла посещать школу с необходимыми мне услугами для слабовидящих.
Мама отвела меня к специалисту по слабому зрению, когда я училась в первом или втором классе, сейчас уже не помню. Но помню, что тогда мы жили в Цинциннати, штат Огайо. Именно тогда мне подарили лупу, Bubble, которая стала моим лучшим другом на следующие семь или около того лет. Я очень тщательно выбирал тип лупы, с которой мне было удобнее всего работать. Bubble был похож на маленький шарик из твердого стекла, идеально разрезанный пополам. Плоская сторона ложилась на книгу или плоскую поверхность, на которую я хотел посмотреть, и я прижимал свой сильный глаз к округлой части. За один раз я мог прочитать около двух слов. Когда я ронял пузырек, он местами трескался. Моя мама, наверное, заказала от четырех до шести замен, пока я мог пользоваться "Пузырем".
К тому времени, когда я учился в колледже, мое зрение ухудшилось настолько, что я не мог пользоваться "Пузырем". Родители купили мне телевизор с замкнутой системой видеонаблюдения (CCTV), чтобы я мог пользоваться им во время учебы в колледже.
Несмотря на то что мои родители делали практически все, что, по их мнению, могло бы помочь мне как слепому ребенку, есть одна вещь, о которой я жалею, что они не сделали этого, когда я был в детском саду и они узнали, что у меня атрофия зрительного нерва: Я бы хотел, чтобы я сразу же начал заниматься с учителем Брайля. Если бы я начал изучать шрифт Брайля в раннем детстве, это бы сильно изменило мою жизнь. Я не виню их за то, что они не организовали занятия по Брайлю; учителя и врачи говорили им, что у меня достаточное зрение и мне не нужно учить Брайля. Но когда я стал старше и читать печатную речь стало сложнее, изучение Брайля стало проблемой. Мне было десять лет, я учился в пятом классе и был очень упрямым. Мы жили тогда в Поплар-Блаффе, штат Миссури, и я занимался с очень квалифицированной учительницей-специалистом по зрению. Она хотела научить меня шрифту Брайля, но я отказался, сказав, что вижу достаточно хорошо и могу пользоваться своим Пузырем. Конечно, это была моя вина; у меня была возможность выучить шрифт Брайля. Но я был слишком стар, чтобы меня заставляли делать то, чего я не хотел.
Оглядываясь назад, могу сказать, что мое детство было в целом счастливым и нормальным. Родители всегда поощряли мои попытки заниматься тем, что меня интересовало и было достаточно безопасным. У меня были друзья, с которыми можно было играть в разных местах, где мы жили. Я мог остаться на ночь с другом, а иногда приглашал друзей переночевать у меня дома. Мама и папа относились ко мне так же, как к моим младшим сестре и брату: ругали меня, когда я плохо себя вела, играли со мной, учили меня быть ответственной, убирая мою комнату.