У моих родителей было правило для меня: Поскольку мой брат, страдавший РП, попал в пять автомобильных аварий за пять лет, прежде чем окончательно бросил водить машину, родители настояли на том, чтобы я прошел проверку зрения, прежде чем сесть за руль. Имейте в виду, что в те времена люди с РП могли сдать экзамен на водительские права, потому что поле зрения не проверялось, только острота зрения. Сначала я не был готов к проверке зрения, поэтому начал водить машину только после того, как мне исполнилось шестнадцать. Но к семнадцати годам все мои друзья водили машину, и я тоже захотел водить. Наконец я согласился на проверку зрения. Как и ожидалось, они обнаружили RP, так что я так и не смог сесть за руль. Так я получил официальный диагноз РП. Это была неприятная новость, но не катастрофическая, потому что я как бы уже знал.
Самым сложным в моей потере зрения было то, что о ней почти никто не знал. Когда я спотыкался о предметы, мои друзья считали меня неуклюжим. Дети думали, что я не обращаю на них внимания, когда я проходил мимо, как будто их там не было. Никто, похоже, не понимал, что у меня просто нет периферийного зрения. Было так неловко, когда я натыкалась на вещи. Никто не понимал, а я не знал, как им об этом сказать.
Марширующий оркестр был самым сложным. Я не мог видеть в темноте. Я не мог передвигаться при плохом освещении. Я изо всех сил старался не отстать от своего отряда. Люди хватали меня, толкали и тянули за собой повсюду. Я был так напряжен и ненавидел каждую минуту марширующего оркестра.
Мне также было трудно общаться с друзьями, поскольку ночная слепота усиливалась. Ночью мне было трудно добираться до машин и выходить из них. Если мы шли по улице, мне приходилось идти очень медленно. Это раздражало других детей. Однажды на вечеринке мы все пошли в местный парк в кромешной темноте. Я ничего не могла разглядеть, и у меня случился срыв. Я расплакалась, и другу пришлось вести меня за руку обратно в дом. Никто не понимал, что со мной происходит. Даже мне было трудно понять, что остальные дети могут видеть в таких ситуациях.
Моя ночная слепота дала о себе знать в младших классах средней школы во время выступления маршевого оркестра. Каждый год мы исполняли специальный "Сценарий Кента", в котором оркестр как бы прописывал слово "Кент" скорописью. Это было очень популярно среди зрителей. Но мы выступали в темноте со светящимися палочками на ногах. Это была моя самая страшная часть маршевого оркестра. Чтобы пережить ее, я держался за человека впереди меня и просто шел за ним, пока не зажигался свет. Делать это было неловко, но у меня не было выбора.
Но на втором курсе произошло нечто удивительное: Я смог видеть во время маневра "Сценарий Кента". Наверное, ночь была необычайно светлой - не знаю, почему в ту ночь я все прекрасно видел. Этот опыт придал мне ложную уверенность, которая привела к большому конфузу.
Когда на следующий год марширующий оркестр снова исполнял "Сценарий Кента", я отпустил человека впереди себя, решив, что вижу достаточно хорошо, чтобы справиться самостоятельно. Я маршировал по "К" несколько минут, прежде чем понял, что это слишком просто. Наконец я остановился и приготовился к тому, что меня ударят те, кто шел позади. Но ничего не произошло. Я обернулся и увидел только светящиеся палочки, которые носили участники группы, маршируя в темноте в другом направлении. Я был вне себя от ужаса. Я был убит. Я хотел убежать с поля и спрятаться. Но вокруг была кромешная тьма - я видел только светящиеся палочки позади себя. В конце концов я подбежал к группе, проскочил между двумя светящимися ногами, схватил стоящего передо мной человека и держался за него, пока не включился свет. Я понятия не имела, за кого держалась, и могу только представить, что подумали люди, когда я прыгнула между ними.
Когда зажегся свет, я с облегчением и удивлением понял, что ухватился за друга. Но моя история была раскрыта. Все хотели знать, что произошло. Как я потерялась в темноте? И я наконец рассказала о своем РП. Удивительно, но я обнаружил, что тоже смеюсь над всем этим. Это сняло стресс от попыток скрыть проблему.
С маршевым оркестром в выпускном классе было гораздо проще. Если становилось слишком темно, я уходил с поля во время тренировки. Если было слишком тяжело маршировать к автобусу после выездной игры, я шел за группой в своем темпе. Если мне нужна была помощь в передвижении, я просто просил. Люди теперь понимали и были готовы помочь мне.