Кристи Л. Рид
С годами у меня ухудшилось и зрение, и слух. Я не помню, чтобы кто-то говорил мне, что с возрастом мое повреждение зрительного нерва будет усугубляться. А когда потеря слуха стала заметной, никто не предполагал, что я стану глубоко глухим.
Жизнь слепого ребенка была достаточно сложной, но мне удавалось вести вполне нормальную жизнь. Я мог слышать, у меня было много друзей, я занимался спортом, мне нравилась музыка, и я любил записывать песни на свой магнитофон. Затем, в подростковом возрасте, мой слух стал пропадать. Это было похоже на прослушивание радио, которое постоянно сбивалось с ритма и становилось все тусклее и тусклее. Моя социальная жизнь свелась к нескольким друзьям, которые знали пальцевую орфографию и немного языка жестов. Я просто чувствовал себя потерянным, не понимая разговоров вокруг, и в итоге уходил в книги. Моя семья изо всех сил старалась помочь, но трудно вовлечь человека, чей слух был ненадежен 100 процентов времени.
Как моя инвалидность отразилась на моем психическом состоянии? С потерей слуха было сложнее смириться. Но, возможно, потому, что это происходило постепенно, с девяти лет до шестнадцати, у меня было время научиться справляться с этим. Когда я перешел в государственную среднюю школу на второй курс, я начал заниматься с сурдопедагогом, который познакомил меня с языком жестов. В средней школе Поплар-Блафф был еще один глухой ученик, который свободно владел языком жестов. Я часто общался с ней и начал использовать язык жестов как средство общения. Я начал создавать небольшую сеть друзей, которые были заинтересованы в изучении пальцевой орфографии и языка жестов. Я даже пробовалась в школьную группу поддержки; судьи сказали, что у меня отличный голос, но прыжки не так хороши. Была еще одна ученица, у которой неплохо получалось расписываться. Она пригласила меня в свой отряд девочек-скаутов, и я ходила в походы и участвовала в других мероприятиях. Но никто из других девочек не подписывался, и я полагалась на помощь своей подруги-переводчицы.
Я была обычной девочкой-подростком, которая мечтала ходить на свидания. Но не было ни одного парня, который был бы готов пригласить на свидание глухонемую девушку. Наконец, в младших классах меня пригласили на баскетбольный матч выпускников, а затем на танцы. Это был парень на два года младше меня, и поначалу я была в восторге от того, что наряжаюсь и иду на свидание. Но по ходу вечера я поняла, что его интересы носят физический характер, а мне это было неинтересно. Больше я с ним не встречалась.
Моя семья всегда поддерживала меня и старалась сделать все возможное, чтобы помочь мне, когда потеря слуха стала серьезной проблемой. Мои родители всегда поощряли меня пытаться делать что-то самостоятельно, а мама была очень терпелива, показывая мне, как делать то, что я не понимала. Например, она нарисовала черным маркером застежку на ожерелье, показывая мне, как застегивать ожерелье самостоятельно. Мне нравилось готовить. Мама поощряла меня готовить десерты и блюда для семьи.
Мой отец, бывший капитан Национальной гвардии, был суровым и любил сложные приключения. Я часто ходил с ним на пробежки. Он пытался научить меня кататься на водных лыжах, но у меня ничего не получалось. Наша семья увлеклась многодневными походами на тюбингах по прекрасной реке в Миссури-Озаркс. Во время одной из таких поездок мы остановились у обрыва, где люди забирались наверх и прыгали в реку. Мне захотелось попробовать, и с помощью папы и младшего брата я медленно взобрался на утес. Папа забрался чуть выше меня, показывая мне поручни, а брат забрался ниже меня, поставив мои ноги на поручни.
С возрастом, а особенно после рождения третьего сына, мое равновесие ухудшилось. Затем в 2006 году, когда мне было сорок два года, я почувствовала странное онемение и покалывание в ступнях и голенях. Я подумал, что проблема вызвана моей обувью. Я отправился в магазин качественных спортивных товаров и рассказал продавщице об онемении. Она сказала, что это распространенная проблема и обычно означает, что обувь человеку слишком коротка. Я купил дорогую пару качественной обуви для ходьбы и думал, что на этом странные ощущения закончатся. Но онемение сохранялось, и мне казалось, что я ношу пару тесных носков на коленях.