За год до этого у меня была отличная оценка, но Холли оценила меня ужасно. Трудно было поверить, что эти две оценки касались одного и того же человека. Они были настолько разными.
На этот раз я не собиралась сдаваться. Я четко осознавала дискриминацию и была готова к борьбе. Я вела записи. Я записывала все, что делала, и вела собственную статистику того, насколько быстро или медленно я работала. Я сделал копии расписания, из которого следовало, что она обучает других выполнять мою работу. Я хранил все ее дурацкие записки о том, что она хотела, чтобы я делал каждый день - у всех были смайлики, которые она рисовала внизу, - я ненавидел это! Я держал карандаш в ванной и листок бумаги в кармане. Если что-то случалось, я шла в ванную и сразу же записывала это. У меня была целая папка с записями и информацией, готовая к судебному разбирательству.
В конце концов Холли решила, что я так сильно нуждаюсь в этом, что готова за это заплатить. Она отправила меня в оплачиваемый отпуск, пока я не предоставлю документы от своего врача о том, какие приспособления мне нужны. Разумеется, я их не получила. Я уже пользовался теми приспособлениями, которые мне были нужны, пока она не пришла и не отобрала их. Теперь она хотела, чтобы врач сказал ей, что является разумным.
К сожалению, именно в это время я серьезно заболел и потерял остатки слуха, зрения и способность ходить. Я был слишком болен, чтобы работать, и слишком болен, чтобы бороться. Я знал, что они просто укажут, насколько тяжелой стала моя инвалидность, и у меня не будет шансов в суде. Я знаю, что моя инвалидность никак не повлияла на мою работу, но, будучи настолько больным, доказать это было бы невозможно.
Один из директоров позвонил мне домой, когда я не успела предоставить документы. Моя свекровь рассказала о моей болезни. Они прислали мне цветы. На этом моя преподавательская карьера закончилась.
Но я вроде как отомстила. Примерно через полгода мой муж отправился в Sylvan, чтобы получить документы о моем трудоустройстве для социального страхования. Он снова обнаружил, что у них совершенно новое руководство. Оба директора были уволены. Они не продержались и года.
Может быть, я сумасшедшая или просто упрямая, но я снова работаю над тем, чтобы преподавать. Я просто не могу отказаться от этого. Преподавание - это моя жизнь. Это все, чем я когда-либо хотела заниматься. Сейчас я собираюсь попробовать себя в роли онлайн-преподавателя или репетитора. Возможно, такой подход будет более успешным для человека с моими недостатками. Посмотрим.
Кристи Л. Рид
Я работала на нескольких работах с тех пор, как была старшеклассницей, и до последнего места работы в качестве слепоглухого специалиста в новом государственном проекте в Миссисипи. Поскольку в колледже я изучала психологию, а затем стала студенткой факультета профессиональной реабилитации, большинство моих рабочих опытов были связаны с работой с глухими и слепоглухими людьми в сфере реабилитации.
Даже моя первая оплачиваемая работа, когда я учился в старших классах, была связана с работой с инвалидами. Меня наняли помощником в кафетерии местного колледжа. В мои обязанности входило убирать со столов, наливать клиентам кофе и вообще помогать. Моим начальником был слепой мужчина, а его подруга, которая тоже там работала, была слабовидящей женщиной. Я научил своего босса и его девушку ручному алфавиту, чтобы мы могли общаться более эффективно. Они охотно учились, и вскоре мы могли вести интересные беседы, когда не было клиентов, которых нужно было ждать. Это была увлекательная работа, а деньги, которые я зарабатывал, позволяли мне чувствовать себя взрослым.