Вдруг мама резко переключила передачу.
– А тебе разве не надо сегодня на крестины? Элейн говорила, что Ма…
Пришлось применить шепот – загадочный и зловещий.
– Подожди, мам. Тут что-то странное происходит. Я потом перезвоню.
Вот непонятно, почему все так и норовят кольнуть меня: когда родишь, Бриджит? Ну, когда? Главное, у самих-то чувства к детям противоречивые! Даже мама регулярно выдает: «Порой, дорогая, я жалею, что вообще завела детей». И все вроде не дураки – учитывают, что в современном мире, где мужчины окончательно деградировали, меньше всего хочется…
Господи! В дверь звонят.
12.30.
Шэззер. Наконец-то! Затащила ее в комнату, а сама, словно под гипнозом, вернулась к окну. Шэззер в маленьком черном платье, меньше всех прочих платьев пригодном для крестин, и в туфлях от Джимми Чу протопала к холодильнику.
– Бридж, ты чего на подоконнике висишь? Зачем доброй феечкой нарядилась? Мы опаздываем!
– Мне было видение, Шэззер. Господь решил наказать меня за эгоизм и карьеризм и за то, что контрацептивами природу обманывала.
– Совсем сдурела, да? – Шэззер распахнула холодильник. – А что, вина у тебя нет?
– Сама посмотри, улицу заполонили беременные. Это – многомерное знамение. Скоро коровы начнут с неба падать, жеребята будут рождаться о восьми ногах, а еще…
Шэззер прошла к окну, выглянула, отставив задницу, туго-натуго обтянутую маленьким черным платьем.
– Никаких беременных. Один клевый бородатый парень, и все. Впрочем, не такой уж и клевый. Бывают и получше. Может, если его побрить…
Я метнулась к окну, в недоумении уставилась на пустынную улицу.
– Только что были. Исчезли. Куда они делись?
– Ладно, успокойся. Тихо, тихо, Бридж, детка.
Таким тоном американский коп говорит с восьмым за дежурство вооруженным пушкой психом. Я только моргала в ответ, будто кролик, выхваченный из мрака светом фар. В следующий миг я почти скатилась с лестницы. Следом топала Шэззер.
Ну конечно! Вот ЕЩЕ ДВЕ беременные. Почти бегут за теми, что прошли раньше. Я бросилась к ним.
– Кто вы такие? Какова ваша миссия? Куда вы держите путь?
Женщины указали на вывеску рядом с кафешкой для веганов. «Поп-ап йога для беременных» – вот что там было написано. А за спиной у меня уже сопела Шэззер.
– Правда? Отлично! Супер! – выпалила я. – Чудного, дивного вам дня!
– Бриджит, – заговорила Шэззер, – ты точно чокнутая.
Мы потом еще на лестнице похихикали – удержаться не смогли.
13.04. Моя машина. Лондон.
– Порядок. Приедем как раз ко времени, – выдала Шэз.
Мы уже четыре минуты как должны были быть в Чизлвуд-хаус на фуршете, предваряющем крестины. А были – в глухой пробке на Кромвель-роуд. Зато – в моей новой машине, которая принимает голосовые команды, сама находит дорогу, сама звонит по телефону и чего только не умеет.
– Набери Магду, – нежно пропела я машине.
– Курмайор, – ответил металлический голос.
– Какой Курмайор, дура! – рявкнула Шэз.
– Поворачиваю к Друри-лейн.
– Не поворачивай! Честное слово, дауническая система!
– Даунинг-стрит, предположительное время в пути…
– Не выражайся в моей машине, Шэз.
– Ты что, взяла сторону этой безмозглой железяки?
В салон прорвался голос Магды:
– Живо надевай трусы! Надевай, говорю! Без трусов на крестины нельзя.
– А мы в трусах! – ляпнула я.
– Не надо обобщать, – буркнула Шэззер.
– Бриджит! Ты где? Ты же крестная мать! А вот мамочка тебя отшлепает! А-та-та! А-та-та!
– Я уже почти приехала, Магда! Я подъезжаю. Буду через минуту! – заверила я, косясь на Шэззер.
– Отлично. Поторопись. Нам надо подкрепиться коктейльчиком, иначе не выдержим всю церемонию. И я должна тебе кое-что сказать.
– Что, Магда?
Слава богу, она не слишком сердится. Похоже, день будет неплох.
– Насчет крестного отца.
– Слушаю.
– Бриджит, мне очень неловко. Извини, пожалуйста. Столько детей, а вменяемых мужчин практически не осталось. Даже сравнительно вменяемых. Здесь будет он. Джереми позвал его, не посоветовавшись со мной…
– Кого позвал? Кто – он?
Последовала пауза с детским визгом. А затем – единственное слово. Оно вонзилось в меня, как нож французского повара вонзается в голову козьего сыра.
– Марк.
– Хорош прикалываться, – сказала Шэззер.
И снова повисло молчание.
– Слышишь, Магда, хорош прикалываться, – повторила Шэззер без прежней уверенности. – Какого черта? Какого черта ты делаешь? Ты что, маньячка? Мазохистка? Почему Бриджит должна стоять перед гребаной купелью рядом с Марком Дарси, почему на нее должны пялиться все эти Замужние Наседки, так их и так?!