Наша посадочная площадка была обыкновенным ярким лугом. Слева виднелись покрытые пальмовыми листьями хижины. Справа сверкал алюминиевой крышей светлый деревянный дом. Его окружали большие деревья. Я увидела несколько силуэтов, на секунду появившихся и тут же исчезнувших в лесу. Только один из них остался — на поляне стоял мой отец и махал нам рукой. Вертолет снизился.
Все разлеталось в разные стороны, трава и кусты были прижаты к земле потоком воздуха от пропеллера.
Первое знакомство
Пилот выключил мотор. Прошло некоторое время, прежде чем пропеллер перестал вращаться. И внезапно наступила тишина... Ни пения птиц, ни голосов, ни жужжания мотора. Секунда — и нас захлестнула волна жаркого воздуха. Расстегнув ремни, я сняла с себя куртку. С любопытством посмотрела по сторонам, все выглядело заброшенным — вокруг ни души.
Папа обошел вертолет, вытащил меня, поцеловал и попросил подождать у края посадочной площадки. Ноги не слушались. Мама спустилась сразу после меня. Юдит элегантно протянула папе руку. Он поцеловал ее и помог ей сойти.
— Папа, от тебя плохо пахнет. Тебе нужно помыться, — закричала она возмущенно.
Папа засмеялся и подхватил Кристиана.
— Нет, пап, — сказал он, — ты хорошо пахнешь, и я счастлив, что мы наконец рядом с тобой.
— Ну что ж, — ответил отец, — хоть кто-то рад меня видеть!
В ответ мама дипломатично заявила, что она тоже очень рада его видеть, но ванна ему все-таки не помешала бы. Папа и правда выглядел несколько необычно. До этого я никогда не видела его таким — со слипшимися длинными волосами и бородой. Он был в грязном шейном платке и большой соломенной шляпе. Потом, когда он подолгу пропадал в джунглях и возвращался таким же заросшим, мы в шутку называли его Моисеем. Но было заметно — в джунглях он чувствовал себя в своей стихии. Он был их частью.
Шатаясь, я подошла к Юдит. Вскоре к нам присоединился Кристиан. Мы стояли и ждали, не зная, что делать. И тут услышали папин голос. На незнакомом языке он что-то кричал в сторону леса. Мы, дети, с интересом посмотрели по сторонам.
Через несколько минут из леса начали медленно выходить люди. Они приближались тихо, почти бесшумно. Мы в страхе прижались друг к другу. Мы никогда до этого не встречали таких «диких» людей. Они были выше, чем туземцы, которых мы знали, темнокожие, с черными курчавыми волосами и полностью обнаженные. Черные страусиные перья прикрывали головы. Сквозь нос были продеты длинные тонкие кости: две торчали вверх и одна поперек. Над бровями — две плоские кости, закрепленные с помощью коры. Одной рукой они держали лук и стрелы, другой — каменные топоры. Незнакомцы окружили нас и стали внимательно разглядывать.
Их лица с темными непроницаемыми глазами казались мрачными. Юдит крепко сжала мою руку, Кристиан спрятался за нами. Я чувствовала, что мою старшую сестру охватывает паника. Своими длинными белыми волосами она привлекла к себе внимание воинов. Когда один из туземцев захотел дотронуться до них, она отпрянула.
Я вскрикнула от страха и закричала: «Папа!» Испугавшись крика, туземцы мгновенно отошли от нас. И тут появился наш спаситель.
Отец заговорил с ними на языке, который я раньше никогда не слышала. Затем он повернулся к нам и объяснил, что это люди фаю из рода иярике и что нам не надо бояться. Им просто интересно — они никогда в жизни не видели белых детей. Папа взял меня за руку и подвел к старому туземцу, вложил мою руку в его и сказал:
— Это вождь Баоу, он разрешил нам здесь поселиться.
Вождь Баоу наклонился ко мне и взял меня за голову. Его лицо приближалось все ближе и ближе. Я испугалась, подумав, что он хочет меня поцеловать. Но вместо этого он дотронулся своим потным лбом до моего и потерся им. Увидев мое потрясение, отец рассмеялся и пояснил, что люди фаю трутся лбами, чтобы поприветствовать друг друга — примерно то же делаем мы, европейцы, когда жмем друг другу руки.
Тот же обряд фаю повторили с моим братом и сестрой. Оставшуюся часть дня мы проходили с темными лбами — следами грязи и пота.
Люди фаю трогали наши волосы и лица. Потом они заговорили — вначале тихо, затем все громче и громче. Наш страх перед ними исчез, уступив место любопытству.
Вскоре мы выбрались из толпы и побежали к вертолету. И тут я заметила на опушке несколько обнаженных туземных женщин. На руках у них были маленькие дети. Я осторожно пошла в их сторону, но когда приблизилась к ним вплотную, дети начали плакать, и женщины убежали в лес. Минуту я смотрела им вслед, а затем вернулась к вертолету, где пилот и мой отец выгружали наш багаж. Фаю помогали им переносить его в деревянный дом.
Фаю из рода иярике идут к нам в гости
Мой новый дом находился на маленькой полянке, справа от которой текла река Клихи, а слева возвышался лес. Дом стоял на высоких деревянных балках, поскольку эта местность постоянно затоплялась.
Все здание было покрыто зеленой защитной сеткой, чтобы уберечь нас от насекомых и прочей живности. Неплохая идея, если бы это работало. Но в доме, несмотря на все наши старания, постоянно находились непрошеные ночные гости. Каждую ночь маме приходилось вставать и охотиться на крыс или насекомых. По утрам радости людей фаю не было границ — мамины трофеи становились их завтраком.
Дом состоял из двух больших комнат, разделенных перегородкой — одна служила кухней, столовой и гостиной, другая спальней. Со спальней граничила маленькая ванна. В доме не было дверей, их заменяли занавески, прикрепленные к потолку. Если занавески были открыты, мы могли пройти в комнату. Если же они были задернуты — входить было запрещено.
Воин фаю
К предметам повышенной комфортности относились две раковины, одна в ванной, другая на кухне. Туда по металлическим стокам стекала дождевая вода, которую мы использовали для приготовления пищи и питья. В период засухи дождей не было, и тогда нам приходилось приносить воду из реки и кипятить ее.
В кухне стояла маленькая керосинка с двумя конфорками, на которых мы готовили. На противоположной стене отец прикрепил две доски, которые стали полками для сковородок, горшков, тарелок, чашек и другой кухонной утвари. Сзади к жилому помещению примыкала маленькая комнатка со столиком и полками — в ней мы хранили продукты.
На столике стоял коротковолновый приемник, и каждое утро ровно в восемь часов мы выходили на связь с базой, находящейся в Данау Бира. Поскольку у нас не было электроэнергии, только одна батарея, а в Данау Бира электричество тоже было лишь в ограниченное время, мы, как и все те, кто находился в джунглях, договорились ежедневно выходить на связь именно в это время. Если в течение трех дней база или станция не отвечали, высылался вертолет, чтобы выяснить, что произошло.
Спальня была разделена длинной занавеской на две половины; одна — для меня и моей сестры, другая — для родителей, с которыми спал мой брат. Кровати из длинных досок были накрыты тонкими матрасами. Над кроватями укрепили москитные сетки, которые мы по ночам заправляли под матрас, чтобы хоть как-нибудь защититься от москитов и других насекомых.
Для меня и Юдит отец соорудил кровать прямо под окном. Вероятно, он думал, что так нам будет прохладнее — в окнах нашего дома не было стекол. Было действительно прохладно — особенно когда шел дождь. Если в тропиках идет дождь, он льет как из ведра, и по ночам мы часто просыпались насквозь промокшие. Тогда мы вставали, брали свои мокрые вещи и направлялись на половину родителей, которые, проснувшись, с удивлением обнаруживали в своей кровати уже не одного, а трех детей.