– Тань… Как же так?
В его взгляде читается искреннее непонимание. У отца в голове не укладывается, что его по обыкновению рассудительная и правильная дочь так облажалась.
– Вот так, пап, – вздыхаю, потупив взор. – Прости…
– И кто отец ребенка? – все так же сипло спрашивает он.
– Я… Я не могу сказать, – отвечаю, помолчав. – Но он не будет принимать участия в воспитании малыша. Ему это не нужно.
– Как это не нужно? – папа неверяще распахивает рот. – Он так и сказал?
Это очередной удар. Возможно, даже более болезненный, чем первый.
– А я говорила! – взвизгивает мать, выходя из оцепенения. – Говорила, что ты слишком много ей позволяешь! Вот теперь полюбуйся на последствия!
– Люб, не кричи… – папа утомленно трет переносицу.
– Как не кричать-то?! Ты вообще понимаешь, что произошло?! – мама верещит пуще прежнего. – Твоя беспутная дочь ребенка нагуляла! Ребенка, Миш! Это тебе не просто какая-нибудь двойка или дисциплинарный проступок, это настоящее фиаско!
Закрывая глаза, пытаясь абстрагироваться от материнского ора, но получается, если честно, с трудом. Ее упреки ножевым проходятся по сердцу. «Нагуляла», «фиаско» – сколько еще подобных жестоких слов я услышу в свой адрес?
– Поди, переспала с первым встречным, а теперь не знаешь, где его искать! – продолжает атаковать родительница. – Не так ли?!
– Нет, не так, – цежу сквозь зубы. – Это был не первый встречный! Просто… Просто наш ребенок ему не нужен.
– А тебе, конечно, он позарез необходим! – саркастично бросает она. – На какие средства ты его растить будешь?! Дети – удовольствие не из дешевых.
– На работу пойду, – отвечаю еле слышно.
– На работу! Нет, Миш, ты слышал? На работу она пойдет! – мать буквально захлебывается своей злой иронией. – Да кто тебя возьмет с твоим неоконченным высшим?! Или ты полы в подъездах мыть собралась? Если так, то конечно. На такую работу у тебя квалификации хватит!
Яд, которым брызжет родительница, обжигает кожу и скручивает нутро. Я знаю, что она зла и разочарована, но все же никак не могу понять, как родной и в теории близкий человек может быть таким токсичным и безжалостным.
Мать так взбешена фактом беременности, что совсем не думает о моих чувствах. Не осознает, что мне и без нее чертовски плохо. Хоть в петлю лезь.
– Так, ладно, Люб, угомонись, – наконец вмешивается отец. – Давай обойдемся без истерик, – выдержав паузу, он снова переводит взгляд на меня. – Тань, ситуация, мягко говоря, патовая. Какие пути решения ты видишь?
– Пока беременная, буду учиться и подрабатывать, чтобы скопить хоть немного денег. После родов возьму академический отпуск на год. Потом доучусь.
– Отличный план! – язвительно вставляет мать. – Только кто будет сидеть с твоим ребенком, пока ты доучиваешься?!
– Возможно, я на заочку переведусь.
Мама звонко цокает языком, всем своим видом выражая неодобрение. Папа молчит, с сосредоточенным видом обдумывая мои слова.
– Я понимаю, что для вас эта новость как гром среди ясного неба, – говорю я, – но я постараюсь быть максимально самостоятельной во всем, что касается ребенка.
– Как по мне, чем рожать в столь юном возрасте, лучше сделать аборт, – припечатывает мама.
– Люб, замолчи, а! – папа посылает ей предупреждающий взгляд. – Ведь потом жалеть о своих словах будешь!
– Ну а что? – она разводит руками. – Ребенок – это такая ответственность! А наша Таня даже за собой уследить не может!
– Может, хватит, а?! – взрываюсь я. – Почему ты все время меня третируешь?!
– Потому что ты головой не хочешь думать!
– Я думаю, мам! Думаю, как могу! Но от таких вот случаев никто не застрахован!
– Благочестивые девушки, хранящие невинность вплоть до брака, очень даже застрахованы!
Мне хочется вскочить на ноги и убежать. Подальше от материнских глаз, глядящих на меня с ненавистью. Подальше от этого дома. Подальше от себя собой.
Но я не трогаюсь с места. Сижу неподвижно. Потому что понимаю, роскошь истеричных эмоциональных всплесков мне отныне недоступна. Я должна думать не только о себе, но и о ребенке, который растет и развивается у меня в животе. А одной, без помощи родителей, мне никак не справиться.
– Выходит, вариант аборта мы не рассматриваем? – уточняет папа.
– Нет, – отвечаю твердо.
– Понял. А что насчет отца? Может, все же обсудить план действий с ним?
– Нет, обсуждать нечего и не с кем, – стою на своем. – Можешь считать, что у моего ребенка нет отца.
В воображении опять всплывает последний разговор с Авериным и смех его любовницы на заднем плане. Уже несколько дней прошло, а больно так же, как в первую секунду. Я уже давно не ношу розовые очки, но вопрос «почему она, а не я?» по-прежнему звенит в голове.