— А тебе не кажется, что что-то тут не так? — задумчиво спрашивает Настя. — Дело в том, что я знаю твоего мужа. Знаю я его с хорошей стороны и вовсе не думаю, что он тебе изменял, Мелисса.
Из горла вырывается истерический смех. А еще он нервный. Мой мозг просто отказывается соображать.
— Откуда ты его можешь знать, Насть? Да, в чем-то наши судьбы похожи. И тебе муж изменил, и мне... Но, черт возьми... Мне иногда кажется, что я пережила все возможные беды...
— Ты не одна так думаешь, поверь моим словам. Я без дочери столько времени, — разводит она руками, грустно усмехаясь. — И эта боль ни с чем не сравнится, — тяжело вздыхает, заглядывая в мои глаза. — Значит, Демид… На дороге он нас с дочерью подобрал, Мелисса. А потом позвонил Эльмиру, и тот нас привез вот сюда.
— В смысле? — Настя ошарашивает меня новостью. Столько информации буквально за час точно не переварит мой мозг. — Так, стоп. Он вас... Черт! Нет, я не могу поверить, — истерично смеюсь. — То есть все это время, которое я живу одна и проклинаю Демида... Он все это время был на связи с Эльмиром? То есть у них хорошие отношения? Ты серьезно? Они же, получается, плотно общаются, раз и тебя толкнул к Литвинову?
— Для тебя это действительно так важно? Я тебе намекал не раз, — вдруг раздается голос человека, которого я вовсе видеть не хочу. Точно не сегодня и не сейчас! Иначе мы зайдем слишком далеко и я наговорю много лишнего.
— А не должно быть важно, Эльмир? — перехожу на жалобный шепот. — Ты же знаешь, как он со мной поступил!
— Мелисс, — устало вздыхает Литвинов, сильно зажмуриваясь. — Я охренеть как устал от ваших этих долбанных историй, приключений. Потерпи еще чуть-чуть, а? Все будет нормально, поверь мне.
— То есть ты предлагаешь сидеть и ждать? Чего ждать, Эльмир? Ты хотя бы объясни мне, чтобы я знала. Я столько месяцев убиваюсь, пытаюсь понять, что происходит вокруг меня. У меня, кроме тебя и Ани, никого нет. И да, я всегда чувствовала, что вы что-то знаете, но, черт вас побери, вы меня столько времени за лохушку держали! И как, нравилось обводить меня вокруг пальца?
— Ты уже драматизируешь. Если тебе что-то нужно было бы знать, тебе все Барский сам рассказал бы. А если не поделился, значит, так надо. Для твоего же блага. А я не тот человек, кто должен распаковывать закрытый чемодан.
— Теперь ты его защищаешь? — распахиваю глаза от удивления. Я реально в недоумении. — Для моего блага, Эльмир, он притащил в наш дом свою любовницу и занимался в нашей кровати черт пойми чем? Ты в своем уме? — кручу я указательным пальцем у виска.
— Прекратите, пожалуйста. Эльмир, — Настя смотрит на Литвинова умоляющим взглядом.
— Отвези меня домой! — требую я. — Хочу в свою квартиру! И остаться одна!
— Нельзя туда, Мелисса. Не веди себя как ребенок, — чуть ли не рычит Эльмир.
— Не отвезешь ты, поеду я сама! Дорогу, слава богу, знаю!
Тупая боль в области живота не дает дышать. Сажусь на кровать и стараюсь отдышаться. Но будто мое горло кто-то сжимает, тем самым перекрывает доступ к кислороду.
Оглядываюсь. В комнате темно, но как только глаза привыкают, то начинаю хоть что-то разбирать. Хочу встать, но получается это у меня хреново. Через силу дохожу до кухни, чтобы выпить воды. В горле пересохло, не могу сглотнуть.
Не помню, как приехала домой. Ссоры, крики... Эльмир разозлился, кажется, но все же привез меня сам. В голове туман. Ничего не соображаю, потому что я так и стою на месте, не в силах сделать хоть шаг вперед. Но надо найти телефон и позвонить Литвинову. Я, кажется, рожаю...
Благо, он отвечает быстро. И буквально через двадцать минут я слышу дверной звонок. Черт! Господи... Наверное, дохожу за минут десять. Потому что буквально ползу. Умираю, не могу больше устоять.
— Ч-ш-ш-ш, — Аня вытирает мои слезы. Помогает дойти до лифта. Эльмир же молчит, поджав губы в тонкую линию.
В больнице оказываемся быстро. Третий час утра, дороги пусты, слава богу. Аня звонит моему врачу, предупреждает, что у меня, кажется, начинаются роды.
Больница, люди в белых халатах. Ничего не разбираю. Все словно в тумане. Рыдаю, иду все вперед и вперед, куда мне указывают.
— Тужься! — требует врач. Все тело вспотело. Я делаю все, что они говорят. Бог видит, как я стараюсь. Но женщина в белом халате смотрит недовольно, качает головой. — Тужься! Ну же! Давай еще раз...
Еще и еще... Раз за разом... До того момента, пока не слышу плач ребенка. Плач моего сына. Меня поздравляют. Кто-то гладит по голове, кто-то хвалит малыша.