– Размалёванные[9] с утра устроили акцию, – пояснил полковник. – Один «понтиак» и один внедорожник «Чероки». Гоняют по улицам, палят во всех, кто одет в униформу, угнали два бензовоза, перегородили ими федеральную трассу под мостом и подожгли. На выезде из города образовалась гигантская пробка. Магазины и образовательные учреждения закрыты, банки взяты в оцепление. Армия направила в район перестрелки вертолёт, так бандиты попытались его сбить из «стингера».
– Ничего себе, – Джек присвистнул. – На них неожиданно напал приступ амока? Или всё же есть разумное объяснение?
Полковник Санчес откинулся в кресле и задумчиво поскрёб щёку, заросшую пегой щетиной, рассматривая непрошеного американского гостя. Это был грузный пожилой увалень, давно уставший тянуть лямку. Ему не хотелось конфликтовать с агентом ФБР, но он был бы счастлив, если бы тот провалился в тартарары сию же секунду.
– Основная версия – протест против ареста Кальехоса, одного из лейтенантов Прибрежного картеля, – наконец пояснил он. – Его взяли в Мехико с оружием и наркотиками и перевели в Мехикали. Рассматривается вопрос его экстрадиции в Соединённые Штаты.
– Понимаю. – Джек кивнул. Помедлив, он добавил, – И всё же надеюсь, что подозреваемый Гутьерес доберётся до Хуареса целым и невредимым, несмотря ни на что. И на вашем месте я надеялся бы на то же самое. Это дело чрезвычайной государственной важности. Он должен вывести нас на крупную террористическую структуру. Попрошу вас даже гипотетически не рассматривать возможность снятия наружного наблюдения с дома его родственников.
Но говоря всё это, Джек невольно травил свою совесть той тихо скребущейся мыслью, что на самом деле в глубине души он сам тоже надеется, что Пако там пристрелят. Прежде всего, это открывало бы перед ним возможность скорее вернуться к Янине, оказаться рядом с ней, в тёплой постели. Он ничего не мог с этим поделать – желание превратилось в физическую потребность. Временами эта жажда заарканенной плоти захлёстывала всё его существо, заглушая чувство служебного долга. Но к концу того дня армия с полицией отступили – как это часто случалось на границе, страх за собственные семьи не позволял солдатам и рядовым полицейским идти в таких зачистках до конца. По большей части, они просто дежурно отстреливались.
Остаток дня он провёл в участке, изучая доступные в электронном архиве копии документов кое-как в разное время накарябанных безвестными служаками на английском. Санчес освободил для Джека кабинет напротив, временно выселив своего заместителя. Секретарь по его поручению собрал пакет испанской документации по связям БП-13 с Прибрежным картелем и направил его на срочный перевод. Если основная версия сегодняшних событий в Мехикали вдруг окажется верной, она сулила ряд зацепок, позволяющих хотя бы прошить разрозненные заметки формирующегося файла в некое подобие рабочей версии. Джек невольно углубился в хронику преступной жизни города, которая казалась более понятной и объяснимой благодаря рассказам Джима Боша. Он чувствовал, что начинает нащупывать внутреннюю логику процесса будничных убийств, совершаемых с хладнокровием поденщиков, отрабатывающих съеденный хлеб.
За изучением досье прошлых лет, Джек не заметил, как пролетел рабочий день. Вспомнив, что они условились поужинать с Джимом Бошем, он вызвал машину, которую подали без промедления. Смуглый шофёр в полицейской униформе выскочил при его приближении, чтобы открыть заднюю дверь и, возвращаясь на водительское место, предупредительно закрепил на крыше синюю мигалку. На обратном пути улицы выглядели совершенно иначе, чем утром. Редкие прохожие нервно спешили, поминутно оглядываясь, словно бы боялись опоздать в ненадёжные укрытия своих хибар до наступления темноты. Парадные запирались. Ставни захлопывались. Дыхание пустых подворотен отдавало подавленными страхами. Закат в безоблачном небе окрашивал в густой зловещий багрянец возвышавшуюся над Хуаресом гору Франклина, итак красноватую как терракота при дневном свете. Гигантская надпись «В Библии истина. Читай её», выложенная белыми камнями на склоне, воспринималась как предостерегающий призыв, выведенный кровью тысяч невинных жертв местных улиц. Вечернее подсознание подсказывало: «пока не поздно».
Пятая глава.
СТАРЫЙ ДЖИМ ВСПОМИНАЕТ (2)
Альманегру подняли на ножи в одной из тюремных камер Каракаса, уже после того как он узнал, что перебиты все его сыновья, порублены на куски трое местных подельников, адвокат. Но это было только начало. Пинья подбирался к семье «Крёстного отца», истинного виновника своего горя.
9
Tatuados (исп.) – принятое среди мексиканских полицейских презрительное название членов уличных банд, из-за обильных татуировок, которыми те покрывают свои тела и лица.