– А ты не сможешь в нем, – прошептала девушка. – Я влюбилась в тебя, и мне это нравится. Ты сильный. Ты надежный. Ты умный. Когда ты рядом, я чувствую себя слабой женщиной.
– Я всегда буду рядом, – так же тихо пообещал Сергей.
– Значит, я всегда буду счастлива.
Элитный дамский клуб «Кастрюля»,
ближнее Подмосковье,
2 ноября, четверг, 18.23
– Три, четыре… Ой! Пять…
Несмотря на пол-литра особого эрлийского бальзама, который Инций принял за последние полтора часа, покалывание в животе не унималось. Более того – учащалось. Чтобы успокоиться, расстроенный конец решил пересчитать драгоценности, однако проверенное средство не помогало.
– Шесть… Ой! Семь…
Перстни с сапфирами закончились, а приступать к изумрудам не хотелось. Вот не хотелось, и всё. Что было очень плохим признаком: страсть к побрякушкам стояла у концов на втором месте, сразу же за любовью к женскому полу. Остыть она не могла, разве что испортиться…
– Кажется, я крепко влип, – пробормотал Инций, сползая с кресла.
Он прошелся по кабинету, внимательно изучая реакцию организма на физические упражнения, и остановился у зеркала. Открыл рот и высунул язык. Вроде все нормально. Оттянул нижнее веко, осмотрел глаз. Тоже без патологий. Слегка успокоенный, сделал шаг назад и оглядел себя целиком.
– Красавец!
Как и все представители семейства концов, Инций Свейз был невысок ростом (приличные женщины длинных не рожают!), полноват (зато осанист!), лыс (я не кролик, шерстью не горжусь!) и имел приятные черты лица (не просто приятные, а замечательные!). В настоящий момент эту со всех сторон великолепную личность украшала шелковая розовая сорочка, фисташковый костюм, чудесные желтые ботинки и переливчатый галстук. А еще – три золотые цепи, восемнадцать перстней, два браслета и сережка с жемчужиной в ухе.
– Пойти прогуляться по клубу?
И пообщаться с гостьями. Если не помогает инвентаризация драгоценностей, остаются только они.
– Пожалуй… Ой! – Инций вновь ухватился за живот. Боль не унималась. – Проклятье!
Конец доковылял до дивана, улегся и достал украшенный бриллиантами телефон. К врачам Инций с детства относился с недоверием, однако теперь, будучи при смерти, все-таки решился на звонок.
– Ляпсус?
– А, Инций… – безразлично отозвался эрлиец. – Привет, привет…
– Ты что, занят? – Конец обиженно надул губы.
– Думаю, на какую лошадку ставить.
«Лошадка», «ставка»! Прозвучали ключевые слова, и Свейз мгновенно окунулся в свое букмекерское прошлое.
– Какие варианты?
– Белая Горячка или Королева Битцы.
– Ставь на Горячку.
– Ты уверен?
– Э-э… – Инций припомнил «подвиги» Ляпсуса. – Какая тебе разница? Ты ведь все равно всегда проигрываешь.
– Не всегда, – ощетинился эрлиец.
– Но часто.
– Не всегда!
– Ставь на Горячку и надейся на чудо.
– Без тебя разберусь. – Ляпсус, судя по тону, хотел закончить разговор, однако вспомнил, что не он его начал. – Ты зачем звонил?
Инций погладил многострадальный живот и пожаловался:
– Ляпсус, у меня колет.
– Где?
– В пузе.
– Слева, справа, в центре?
– Справа.
– Потливость в наличии?
Инций дотронулся до лба и обнаружил испарину:
– Угу.
– Газы мучают?
– Это слишком личное.
– Я твой врач, а не любовница. Мучают газы?
– Мучают, – припомнил несчастный конец. – Со вчера мучают, проклятые.
– Глаза красные?
– Нет.
– Будут.
– Почему?
– У тебя контингентированный выползень, дружище, возможно – стреловидный.
– Инфекционный? – ахнул Инций.
– По телефону диагностировать не могу, – деловито ответил эрлиец. – Но, учитывая время года, твой возраст и образ жизни, допускаю, что развилась холерная разновидность.
– Не может быть!
– Ерунда! Посидишь неделю в противогазе, и все дела.
– А с самим выползнем что?
– С контингентированным выползнем, – поправил пациента склонный к занудству эрлиец. – Приезжай, вырежу.
Инций припомнил нож в руках Яны и тоскливо осведомился:
– А колдовством никак нельзя?
– Никак, – злорадно рассмеялся Ляпсус. – Выползни лечатся только хирургическим вмешательством.
– У меня бизнес.
– Пару дней будешь руководить клубом по телефону.
– И дела у меня тоже, – проныл Инций, нежно поглаживая живот. – Слушай, а на рабочем месте нельзя удалить?
– Можно.
– Вот видишь!
– Но только на моем рабочем месте, – закончил вредный эрлиец. – Инций, хватит мне голову морочить. Приезжай, пройдешь обследование. Может, у тебя не выползень, а обжорство.
– А потливость?
– Простудился.
– А газы?
– Обжорство.
– А если глаза покраснеют?
– Депрессия.
– У тебя на все ответ заготовлен.
– Это потому, что я врач.
Врач. Нож. Хирургическое вмешательство… Детские комплексы окутали утомленного борьбой за жизнь конца липким туманом.
– Ты едешь или нет?
– Я подумаю, – пискнул Инций и положил трубку.
В животе вроде успокоилось, однако предательский удар мог быть нанесен в любой момент.
– Выползни иногда рассасываются, – попытался приободриться конец и подошел к зеркалу – проверить глаза. Очень красивые и совсем не красные. – Врет Ляпсус, со зла врет! Коновал чертов.
Инций откупорил еще одну бутылочку эрлийского особого,[5] подумал, смешал в бокале с текилой один к одному и вернулся на диван. Однако лечению помешал телефонный звонок.
– Алло!
– Что решил? – поинтересовалась женщина.
– А-а… это ты. – Конец сделал большой глоток целебного средства.
– Что значит: «это ты»? – возмутилась женщина.
– Извини, любимая…
– Перестань лицемерить! Мы разводимся!
– Ах…
Подкравшаяся болезнь ненадолго отвлекла Инция от назревающих на личном фронте неприятностей. С другой стороны, какие могут быть проблемы с женщинами? Ни-ка-ких. Все вопросы легко уладить даже с помощью телефона.
– Ритуся, королева моя ненаглядная, ну, не надо злиться, звездочка, я…
Инций умело играл тембром: голос взволновал бы даже мужчину… ну, по крайней мере, не оставил бы равнодушным. А уж на женщин умения концов и их знаменитая семейная тайна действовали без осечек. Именно поэтому Инций в свое время согласился жениться на неприступной, но вожделенной красотке – знал, что в случае необходимости сумеет прекратить отношения без особых проблем. Не подумал, что его мастерство должно было бы сломить сопротивление и без штампа в паспорте.
– Ритуся, лапочка…
– Ты изменял мне каждый день! – отчеканила «лапочка».
– Неужели?
– У моего адвоката тридцать часов порнографических записей.
– Он что, извращенец?
– Шути, шути, придурок.
– Я – кто?
– И не думай, что я не воспользуюсь этой информацией!
Разговор шел совсем не так, как планировалось.
– Риточка, милая… – растерянно промямлил конец.
– Ты мне заплатишь за каждую измену, которую совершил во время нашей семейной жизни.
– Очень короткой.
– Но законной!
– Хочешь бриллиантовое колье?
Предложение прозвучало жалко. А в устах конца – позорно жалко.
– Я хочу «Кастрюлю»!
– Что?!!
– И я ее заберу, – подытожила обманутая жена. – Мой адвокат в этом не сомневается.
– Да я… Да ты…
– Я тебя бросаю, любимый.
– Это не по правилам! – взвыл Инций.
– По каким правилам, придурок? Правила устанавливаю я!
– Нет!
– Слушай внимательно: я тебя бросаю! Я тебя бросаю! Я тебя…
Конец с омерзением отключил телефон, вскочил, опрокинув на ковер бокал с недопитым снадобьем, и вновь подбежал к зеркалу:
– Что происходит, а?
Отражение молчало и глупо улыбалось. Да еще и глаза покраснели.
– У меня депрессия.
«И большие проблемы!»