Но были и дела, которые требовали личного моего присутствия. Например, сиротский приют, строительство которого уже началось. Но так как он не был первоочередной задачей в Конохе, которая только–только оправилась от нашествия Пейна, то на данный момент строительство было в самой начальной стадии и ограничилось лишь закладкой фундамента. Прежде мне было не до него, да и чакрой я пользоваться не мог, зато сейчас дал рабочим выходной и сам взялся за дело. С помощью техник Дотона я за пару часов сделал то, над чем бригада строителей работала бы месяцами.
Каменные стены вздымались из земли и застывали, послушные моей воле. С барельефами и отделкой пришлось изрядно повозиться, но оно того стоило — голые мрачные здания тут же приобрели почти сказочный вид. Архитектура комплекса заметно отличалась от всего, что видели местные строители, и ко мне уже пару раз приходили прорабы с жалобами на невозможность исполнения некоторых элементов. Кроме того, я воплотил в этом комплексе прямо–таки революционную для этого мира идею централизованного отопления. Климат в Конохе довольно мягкий, но в сезон дождей так и хочется целиком заползти под котацу. Трубы придется прокладывать строителям, но все, что можно было выполнить в камне, я завершил.
Закончив с Дотоном, я начал выращивать вокруг деревца с помощью Мокутона. Чтобы создавать целые дома как Ямато, надо тренироваться несколько лет. Поэтому моих способностей хватило, помимо деревьев, только на небольшой сарай и невысокий деревянный заборчик.
Я как раз пытался сформировать домик на дереве, когда за моей спиной раздался голос:
— Великолепный контроль над чакрой. И способности к обучению тоже поражают — мне самому потребовалось почти пять лет тренировок, чтобы овладеть Мокутоном на таком же уровне. А ты, как я понимаю, Мокутон получил одновременно с риненганом?
— Хокаге–сама, вы меня прямо смущаете такими комплиментами, — я даже старательно покраснел, повернувшись к Хашираме.
Несколько минут мы с ним взаимно расшаркивались просто шутки ради. Все–таки наши с ним отношения куда ближе, чем у шиноби Конохи и Хокаге, пусть даже и бывшего. Ему я обязан своим быстрым выздоровлением, он держал в своих руках мои жизнь и смерть, как я до сих пор держу его благодаря Эдо Тенсей.
Как оказалось, в этот раз Хаширама пришел не узнать о моем здоровье, а напомнить об обещании прервать технику воскрешения.
— С риненганом я мог бы оживить вас до конца, сделать по–настоящему живым.
— Заманчивое предложение, — Первый улыбнулся, однако все–таки покачал головой. — Но меня на том свете заждались, я и так уже подзадержался.
Я едва успел прикусить язык и не спросить, кто именно там его дожидается — Мадара или Мито. Хотя, если подумать, Узумаки пережила мужа почти на два десятка лет и, видимо, не очень–то торопилась на встречу, а мой безумный предок отошел в мир иной всего несколько месяцев назад… Теперь главное, чтобы Хаширама не догадался о моих мыслях, вряд ли он одобрит подобные инсинуации.
— Ну если так, то я готов. Только давайте найдем какое–нибудь более подходящее место, а то меня совесть заест, если потом придется веником собирать ваш прах в совок.
Хаширама почему–то нашел мои слова забавными и рассмеялся.
— Ты прав, Саске–кун. Кажется, я знаю такое место.
Несколько минут спустя мы уже стояли на горе Хокаге, откуда открывался великолепный вид на Коноху. Отсюда деревня казалась игрушечной и была почти в точности похожа на макет, который я предложил Пятой, хотя строители и внесли кое–какие изменения.
— Спасибо тебе. Ты много сделал для Конохи, и теперь она стала еще красивее, чем в мое время, — кажется, Первый тоже остался доволен моими достижениями в архитектуре.
— Не благодарите. Прежде всего, я защищал свой дом.
— Жаль, что Мадара этого не видит. Ему бы понравилось.
На эту реплику я только пожал плечами. Если честно, я был рад, что двоюродный прадедушка наконец–то упокоился и не может лично здесь поприсутствовать.
— Ну что ж. Пора закончить эту историю, — Хаширама повернулся ко мне, возвратившись из собственных воспоминаний.
Я хотел спросить, уверен ли он, но при взгляде на его лицо сразу понял ответ. И вместо этого произнес:
— Как насчет музыки? Еще могу предложить «Полет блаженства», вы уже видели его в деле.
— Какой сервис, — восхитился Хокаге. — Если бы люди могли выбирать свою смерть, то ты стал бы весьма популярен. Пожалуй, возьму и то и другое.
Я активировал гендзюцу, и вокруг Хаширамы закружился вихрь иллюзорных листьев. Один из них — с круглой дыркой посередине — упал Первому на ладонь. Бывший Хокаге смотрел, как я складываю печати для отмены техники Эдо Тенсей, и не видел. Сейчас он переживал самые счастливые моменты своей жизни. Он продолжал улыбаться, когда с его тела начали осыпаться крупные хлопья праха, похожие на лепестки неведомых серых цветов. Ветер подхватывал невесомый пепел, и это было даже красиво. В небо ударил ослепительный столб света, и душа Хаширамы вернулась в Чистый мир.
На земле осталось только бездушное тело, в свое время старательно выращенное Мадарой. Рассудив, что не пропадать же добру, я запечатал его во внутренний мир. Однажды оно мне наверняка пригодится.
К тому времени, как я вернулся домой, Наруто успел оправиться от новости о моем уходе, и предпринял новую попытку уговорить меня остаться. Если честно, я и сам не хотел покидать Коноху так быстро, но у меня просто не было выбора. Я ничего не мог поделать. Возможно, сила, которую мне удалось отхватить, уже равна божественной, только вот пользоваться ей я пока не могу, да и не очень представляю, в чем именно эта самая «божественность» заключается.
Когда Наруто в своих уговорах непроизвольно задействовал свой мозговынос, мне пришлось применить мою усовершенствованную секретную технику глазки–как–у-кота–из–Шрека. Усовершенствование заключалось в том, что ко взгляду печального котенка я добавил немного слез. После того, как ко мне вернулись эмоции, это стало просто раз плюнуть.
— Я должен уйти, понимаешь, должен! Я не могу остаться, хотя и очень хочу этого. Пожалуйста, не мучай меня еще больше, — я даже не изображал отчаяние, оно было самым настоящим.
Заметив, что я почти плачу, Наруто едва не впал в шоковое состояние, он и не думал, что я так умею. Однако Узумаки быстро пришел в себя и бросился меня успокаивать, он даже клонов послал за вкусняшками, чтобы меня задобрить. А потом вообще заявил, что идет со мной и поможет побыстрее мою мечту исполнить, а потом сразу вернется и станет Хокаге. Теперь уже мне пришлось его отговаривать.
— Если я исполню свою мечту, то стану таким сильным, что у тебя от зависти все волосы колечками скрутятся. Поэтому не расслабляйся, а то следующим Хокаге станет Сакура.
— Сакура?! — удивленно воскликнул Наруто.
— Ага. На войне она просто не успела показать все, на что способна, но по моим данным, она по силе почти не уступает Тсунаде–химе. Кстати, среди Хокаге очень важна преемственность. Например, Третий — ученик Второго. Пятая — ученица Третьего. А Сакура как раз ученица Пятой, так что ты смотри, клювом не щелкай, а то она тебя запросто сделает.
Наруто призадумался, и пришлось его расшевелить.
— Слушай, у меня к тебе небольшая просьба есть, — я изобразил смущение, и Узумаки сразу переключил внимание на меня. — Когда станешь Хокаге, не мог бы ты поставить мне памятник? Что–нибудь этакое пафосное и героическое, ну, типа я попираю ногой поверженного Десятихвостого… Но чтобы лицо у меня было обязательно красивое! Это основное условие!
— Эээ? — удивился Наруто. — Ну ладно, если тебе так хочется… А чего сам его не сделаешь?