"Ух ты, да в нашем болоте что-то случилось!" Надя растерянно заморгала: прямо сон какой-то! Уж очень режущей глаз была картина: монументальное, важное здание библиотеки и милицейская суета у подножия.
Наташка взглянула на часы и пошутила:
– Без двадцати девять. Видишь, Надька, мы с тобой доопаздывались: сейчас арестуют.
Обе так и стояли у входа: даже смелая Натаха, казалось, не решалась шагнуть внутрь – в гущу чего-то нового, непонятного, страшного.
Милиционерчик наконец отбурчался в свою рацию и направился к ним. Надя поймала себя на странной мысли: больше всего ей захотелось повернуться и бежать – бежать прочь, даже не узнав, что случилось. Наташка, наоборот, вся подобралась и встретила стража порядка широченной улыбкой.
– Нашли бомбу? – с придыханием спросила она.
Милиционер мазнул равнодушным взглядом по Наде, но с видимым интересом осмотрел Наташкин "медный" антураж. И особенно заинтересовался ее короткой, несмотря на непогоду, юбкой. Потом спросил, обращаясь к ней одной:
– Вы что хотели, девочки?
Натка фыркнула:
– Девочки?.. Спасибо, конечно, но...
Отчего-то Надю взбесил этот пошловато-бессмысленный диалог, и она резко произнесла:
– Вообще-то, мы хотели поработать!
– Поработать? Сейчас?! – переспросил милиционер и снова уставился на Наташку. Та глупо хихикнула и облизнула губы. – Ну, ну!.. – улыбнулся милиционер. Он явно понял слово "поработать" во вполне определенном смысле.
Надю бросило в краску: вечно она умудряется что-нибудь не то ляпнуть!
– Мы работаем здесь, в Исторической библиотеке, – строго сказала Митрофанова. – Я – в зале всемирной истории, а она, – кивок на Наталью, – в отделе каталогов. Вы, наконец, скажете нам, что случилось?
Милиционер поскучнел, равнодушно кивнул на вход:
– Ну, раз работаете – проходите.
Наташка наградила красавчика в форме еще одним соблазняющим взглядом. Кажется, ей хотелось остаться и продолжать нелепое кокетство. Да ради бога!
– Я пошла, – заявила Надя и направилась к дверям.
Наташка, секунду поколебавшись, потащилась следом. На ходу – всего-то три шага сделать! – она успела пару раз обернуться и обласкать симпатичного милиционера томным взглядом. "Умеют же некоторые!" – подумала Надя со смесью неодобрения и зависти. Милашка-сержант – она чувствовала – неотрывно смотрит им в спины. Точнее, наверное, – на Наткины ноги.
В холле Наташу с Надей никто не остановил. Библиотечный охранник внимательно, будто они и не встречаются каждый день в буфете, изучил их пропуска. За процедурой наблюдал стоявший рядом лейтенант с рацией.
Девушки напряглись, ожидая вопросов, но их молча пропустили внутрь.
У лифта они встретили директора. Надя ссутулилась, ожидая разноса за опоздание, но Михаил Юрьевич только кивнул в ответ на их виноватое "здрасте". Спрашивать у директора, что случилось, обе, конечно, не решились.
– Надька, умру сейчас, если немедленно не узнаю, в чем дело! – возбужденно проговорила Наташка.
Лифт вознес их на третий этаж, и Натаха, даже не кивнув Наде, умчалась в свои каталоги: вызнавать, что случилось. "Ну и несись! – злорадно подумала Надя. – Мой-то источник информации куда как лучше".
Надина шефиня, начальница зала всемирной истории, считалась в библиотеке кладезем. В виду имелся не кладезь мудрости – наоборот, Дарья Михайловна часто терялась, когда читатели заводили с ней разговор о какой-нибудь "ночи длинных ножей" или о древнегреческих "криках улиц". Но если речь заходила о том, кто, с кем, почему и когда – о, тут Дарье Михайловне не было равных. Надя иногда фантазировала, что живет ее начальница в Италии и является матроной шумного сицилийского клана. Митрофанова представляла Дарью Михайловну сидящей во главе стола под сводами оливковых деревьев – как в надоевшей рекламе майонеза, – а к ней потоком идут за вердиктом-советом и мафиози, и тиффози, и чичероне.
Своей семьи у Дарьи Михайловны не было, но она от этого, казалось, не страдала. Событий и эмоций ей хватало и здесь, в библиотеке. Сотрудники говорили, что официальный директор – фигура почти номинальная, вроде Людовика Тринадцатого. А все-обо-всех-знавшая начальница зала всемирной истории – реальный властитель, кардинал Ришелье. Директор председательствовал на собраниях и ездил в мэрию – а Дарья Михайловна "работала с коллективом": журила, казнила, возвышала, советовала, продвигала и ввергала в опалу.
Надя, хвала судьбе, ходила у начальницы в любимицах: скромная, безответная, исполнительная. И слушать она умела, а Дарья Михайловна без аудитории просто чахла. Правда, обычно Надя пропускала мимо ушей рассказы начальницы: ее мало интересовало, кто из сотрудников женился-развелся, а кто – сто рублей в лотерею выиграл. Но сегодня – особый случай, сегодня Надя будет слушать внимательно!
Она с разбегу ворвалась в зал и, запыхавшись, выпалила:
– Извините, Дарь-Михална, я опоздала, но там на входе менты стоят, меня пускать не хотели! (Вот и отмазка появилась!) Скажите, а что случилось?
Дарья Михайловна округлила глаза:
– Ты что, еще ничего не знаешь?!!
* * *
Картина происшедшего, нарисованная сочными и щедрыми мазками начальницы, выглядела так.
Николай Гаврилович Задейкин, начальник отдела редкой книги, спешно дописывал диссертацию. Ходили слухи, что умник Задейкин уже получил приглашение занять кафедру русской литературы в Кэролл-колледже, штат Монтана, США. Но без звания доктора в американской должности его утвердить не могли, потому Николай Гаврилович и торопился побыстрее выйти на защиту.