Но превращение газеты «Новый американец» из факта истории русской эмиграции в факт истории русской культуры можно считать длительным процессом. Те, кто приехал в Америку за последние годы, знают, что сегодня русскоязычные газеты размножаются простым делением. А в доисторические 70-е в Нью-Йорке выходила одна ежедневная газета «Новое русское слово», да и то в более скромном объеме, чем сейчас. «И тут появились мы, усатые разбойники…» — пишет Довлатов.
Выездная сессия редакции «Нового Американца»
Я застала подготовительный период создания газеты, когда усатых и безусых «разбойников» было еще, кажется, четверо: Сергей Довлатов, Борис Меттер, Евгений Рубин, Алексей Орлов. Подготовительные маневры велись в крошечном помещении на Таймс-сквер, где Довлатов и предлагал мне принять участие в этом увлекательном плаванье. Официальное предложение затем мне сделал Меттер. Думаю, я лично со своей любовью к балету была Меттеру совсем неинтересна, но ему хотелось заручиться через мое участие в газете поддержкой Михаила Барышникова, с которым я была знакома еще по Ленинграду. Из мечтаний Меттера ничего не вышло, все ограничилось тем, что я принесла в газету свою фотографию Барышникова, на которой великий танцовщик сделал надпись: «"Новому американцу" от старого». Где теперь эта фотография — не знаю.
Я работала в газете и как балетный критик, и как фотограф. Для меня лично эта работа была увлекательной страницей новой жизни, частью того путешествия «в зазеркалье», которым тогда эта новая жизнь в Америке мне казалась. Кроме того, как и для многих из нас, — хорошей журналистской школой (что я оценила гораздо позднее). Я относилась к своему участию в газете со страстью, как, думаю, и остальные работники «Нового американца», но все-таки для меня, возможно, единственной из всех, участие в ней не было главным делом жизни. Интерес к балетному миру Америки стоял для меня всегда на первом месте, кроме того, я готовила материалы к книге «Барышников в России». Наверно, поэтому я не могла бы написать связную историю того времени: в моих воспоминаниях об истории газеты много изъянов и белых пятен.
Из комнатушки на Таймс-сквер редакция переехала на Юнион-сквер, где и происходил самый революционный и победный период ее существования. Появились новые сотрудники: Петр Вайль, Александр Генис, Наталья Шарымова, Александр Батчан, Лев Гальперин. Люба Федорова (она же — Лана Форд) начала свою работу в газете весьма экстравагантно.
Как-то в начале существования газеты на Юнион-сквер Федорова, заведующая редакцией, задержалась на работе. В редакцию явился негр из местных бездомных наркоманов — обитателей сквера и, приставив к ее виску пистолет, потребовал денег. Люба, еще не усвоившая правила: отдай все, что есть, но не вступай в дебаты, деньги отдала, но стала его уговаривать: мы нищие журналисты, это русская газета, посмотри, какая у нас бедность… Негр огляделся, изумился и вернул Любе деньги. «Ну, — сказал Довлатов Любе, — если ты бандита уговорила, значит, можешь писать для газеты». Правда, наркоман явился опять через несколько дней, застал все ту же Любу и потребовал деньги. «Как?! — возражала Люба, — ты же мне их отдал!» — «А сегодня, — ответил бандит, — они мне нужны позарез».
Евгений Рубин
Переезд в новый офис. Лев Штерн, Сергей Довлатов
Петр Вайль, Виталий Длугий и Александр Генис устанавливают верстальный стол
Сегодняшнему российскому читателю трудно себе представить, какой фурор произвела газета среди читающей публики. Одни газету любили, другие — ненавидели. И те и другие дружно шли в киоск в день продажи покупать «Новый американец» — одни, чтобы насладиться чтением, другие, чтобы возмущаться: газета родилась с нашим приездом, она полностью отражала наши интересы, разноречивое отношение как к русским проблемам, так и к Америке.
«Число подписчиков и рекламодателей росло с каждым днем. В интеллигентных компаниях только о нас и говорили, — писал Довлатов. — Одновременно раздавались и негодующие выкрики: — Шпана! Черносотенцы! Агенты госбезопасности! Прислужники мирового сионизма! О нас писали крупнейшие американские газеты… Короче, шум стоял невообразимый».
Газета печатала авторов с диаметрально противоположными точками зрения, отвечая лишь за уровень дискуссий. Темы поднимались самые серьезные, включая полемику вокруг А. И. Солженицина. Какой замечательный скандал стоял вокруг газеты во время этой дискуссии! Это и был прорыв к демократии.