— А ты не рад, Себастьян? — Оминис откровенно загрустил, ковыряя вилкой в тарелке.
— Я?! Безумно рад! — перегнулся через весь стол и одобрительно потрепал друга за плечо, пока тот в смущении поджимал губы. Натсай запищала и захлопала в ладоши. Затем вскочила, обогнула стол и двумя руками обняла нас четверых. Амелия, выпучив до предела глаза, уставилась в одну точку и молчала. Через некоторое время встала и, пригласительно кивнув Натсай и Поппи в сторону кухни, на трясущихся ногах ушла за дверь.
***
— Амели, что с тобой? Ты не рада?! — сокрушалась Натти, пока я пыталась утихомирить сбившееся дыхание и унять мушки в глазах.
— Мне что-то нехорошо… — еле выдавила я, и съеденные только что картошка с мясом покинули мой желудок, пока я корячилась над ведром.
Девочки забегали по кухне, ища воду и полотенца. Поппи запаниковала, и мне стало безумно совестно. Снова испортила хороший момент, как тогда у залива с Себастьяном.
— Что такое? Что болит? Я заварю трав! — Поппи принялась копошиться в своей необъятной сумке в поисках разных пучков и порошков. Через десять минут мы втроём сидели в моей комнате наверху и пили горячий отвар: я — от проблем с желудком и слабости, а девочки — для успокоения.
— Прости меня, Натти. Я всё никак не отойду от изменений климата.
— А ты случаем не беременна? — она подозрительно сощурила глаза, а Поппи, прикрыв рот рукой, в шоке запорхала ресницами.
— Тьфу на тебя! Нет, конечно, — отмахнулась я, а сама почувствовала, как сильнейший испуг забирается под кожу. Да нет, быть не может. Начала загибать пальцы, считая дни и сопоставляя сроки. Ерунда.
— Ты вся бледная, а иногда зелёная, как жаба, — продолжала Натти.
— Ну, спасибо за комплимент! — буркнула я и отпила отвара. Тело колотил озноб. Неужели Себастьян заразил меня своей лихорадкой? Так вроде выздоровел же…
— Расскажи, что случилось. Мы постараемся помочь, — залепетала еле слышно Поппи и приникла ко мне.
— Это кольцо… — я сняла мамино кольцо с чёрной шпинелью с пальца и повертела его в руках. — Оно как будто жжётся.
— Я помню, ты впервые надела его на поэтический вечер. — Натти взяла его из моих рук и, болезненно шикнув, бросила на кровать. — Оно пылает!
— Правда? — залюбопытнячала Поппи и тоже прикоснулась к кольцу. — Действительно горяченное. Как ты его носила всё это время?
— Не знаю… Каждый раз, когда хотела его снять, меня что-то отвлекало, и я забывала.
— Выбрось его к чертям собачьим! — Разгневалась Натти и, обернув кольцо полотенцем, принялась открывать створки окна.
— Нет! Оно же мамино! — я попыталась остановить её, но слабое тело не слушалось. — Миссис Моррис сказала, что это оберег.
Натти в замешательстве поджала губы и вопрошающе посмотрела на Поппи. Та пожала плечами и в бессилии развела руки в стороны.
— Давай я отнесу его вниз ребятам, пусть посмотрят, — предложила она, и мы с Натти одобрительно замычали. — Жаль, конечно, что Амита нет. Он бы сразу понял, что не так… — она с грустью достала из сумки уже потрёпанную от времени деревянную фигурку сниджета, которую он ей подарил. Я придвинулась к ней ближе и опустила голову на плечо. Коснулась холодной руки и стиснула её в пальцах.
— Натти, мы теперь вообще видеться не будем, раз ты выходишь замуж? — мои губы задрожали, и в уголках глаз собрались слёзы.
— С ума сошла? Во-первых, за кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь сидеть, как клуша, в богатом доме и готовить денно и нощно. А во-вторых, ты что, Оминиса не знаешь? Он ведь не из тех, кто будет мне что-то запрещать. — Она гордо вскинула подбородок и самодовольно улыбнулась, мечтательно прикрыв веки.
— Я правда очень за вас рада. Вам обоим повезло друг с другом. — Я так же зажмурилась, и перед глазами появилось всё то же ненавистное мне лицо. Неужели я так всю жизнь проживу одна, варясь в своих несбыточных мечтах, как в кипятке?
Пока мальчишки разбирались с кольцом, мы с девочками не заметили, как выпили всю Корбатовскую земляничную настойку, найденную в погребе. Теперь сидели на мягком толстом ковре в гостиной и хохотали надо всем, что услышали и увидели.
— Ты, Амели, конечно, молодец — пить алкоголь, когда только что тошнило! — бубнил Гаррет, накрывая нас троих пледом. — Девушки, называется!
— Мерлин, Уизли, какой же ты зануда, — пренебрежительно сморщилась Натти.
Гаррет на это ничего не ответил и вернулся к столу, на котором лежало кольцо. Оминис и Себастьян с палочками в руках что-то колдовали битый час, но, видимо, так ни к чему и не пришли.