Его рот посасывает чувствительный изгиб моей шеи - и я задыхаюсь.
Только сегодня вечером, клянусь. И я буду преследовать только хороших парней без серьезных проблем с эмоциональной привязанностью или одержимых студенческих подруг.
Только сегодня вечером и...Что, черт возьми, вибрирует?
Мне требуется секунда, чтобы уловить слабое ощущение, а затем еще одна, чтобы понять, что оно исходит от штанов Адриана.
Неужели прошло так много времени с тех пор, как я занималась сексом, что мужская анатомия действительно изменилась?
Адриан стонет, его рот все еще прижат к моей шее, когда он выуживает вибрирующий телефон из кармана - и ох. В этом больше смысла.
Он бросает взгляд на определитель номера, его челюсть сжимается.
— Конечно, — бормочет он, а затем медленно, словно ему требуется вся его сила воли, чтобы оторваться от меня, отступает назад.
— Кто это? — Спрашиваю я, не в силах сдержать раздражение, которое просачивается в мой голос.
Потому что, если они собираются звонить так поздно и прерывать разговор, момент... лучше им быть на грани жизни и смерти.
Он проводит рукой по волосам.
— Из больницы, — вздыхает он. — На этой неделе меня вызывают на консультацию.
Мои брови приподнимаются, я смутно знакома с этой концепцией после почти шести лет жизни под одной крышей с Луэнной.
— Ты ведь должен отвечать на каждый звонок, верно?
Потому что, в конце концов, это может быть просто вопрос жизни и смерти.
— К сожалению. — Еще одно движение челюсти - и что бы он ни бормотал себе под нос, в основном неразборчиво, но, клянусь, я улавливаю окончание "отпусти и умри - прежде, чем он поворачивается и целует меня. — Я обещаю, это не займет больше нескольких минут, милая.
Я киваю.
— А пока... — Еще один поцелуй. — Ты будешь вести себя очень хорошо и не сдвинешься с места, пока я не вернусь.
Я ничего не могу поделать с озорным ответом, который срывается у меня с языка.
— А что произойдет, если я не буду хорошо себя вести?
Он улыбается - немного чересчур широко и ярко.
— Тогда в следующий раз... — Он наклоняется, снова целует меня, а затем прижимается губами к мочке моего уха. — Я буду отвечать на эти звонки, пока ты будешь обхватывать губами мой член.
Я слегка задыхаюсь, не ожидая такого ответа, но Адриан уже выходит из комнаты, прижимая телефон к уху - и его вежливый, очаровательный вид остается на месте.
Дверь со щелчком закрывается за ним, его шаги эхом отдаются от деревянного пола.
Я прерывисто выдыхаю.
Ну, это было... уже что-то.
Желание, скручивающееся в нижней части моего живота, с течением минут колеблется где-то между слегка неприятным и совершенно невыносимым.
Хорошо, каково на самом деле определение понятия «несколько минут»?
Больше одной? Меньше пяти? Меньше десяти?
Я просматриваю все свои ленты в социальных сетях. Я пишу Луэнн, что я на пятнадцать тысяч богаче. Я отвечаю на остальные поздравления! сообщения от старых одноклассников Пратта. Я проверяю папку со спамом. Я играю в «Вордл»(популярная онлайн-игра).
Я делаю все, но не двигаюсь - и когда отсутствие Адриана исчисляется двузначными числами, я решаю, что пришло время придумать новый способ скоротать время.
Он даже не расстроится по этому поводу, я думаю. Этого следует ожидать, когда ты оставляешь кого-то одного в своем кабинете.
Возможно, это не самая убедительная защита в суде, но я кладу телефон в карман.
А потом я начинаю рыться в его вещах.
Глава восемнадцатая
Что ж, не похоже, что его литературные вкусы сильно изменились за эти годы.
Это похоже на дежавю, когда я просматриваю высокие книжные полки вдоль стен кабинета Адриана, но подавляющее большинство из них - просто толстые медицинские учебники с надписью "кардиохирургия " на корешках, поэтому я быстро теряю к ним интерес.
К моему удивлению, он даже организовал свою личную библиотеку по темам и в алфавитном порядке.
Книги по психологии немного интереснее — "Наука об эмпатии и отражении других людей", "Всеобъемлющее руководство по эмоциональной грамотности и пониманию своих эмоций", - и это совершенно неудивительно, учитывая все, что я знаю об Адриане Эллисе.
Однако несколько других книг на полке заставляют меня задуматься.
«Психология и нейробиология любви», «Тонкая грань между одержимостью и любовью» - и тут моя голова в замешательстве наклоняется набок – «Практическое руководство по браку и моногамии».
Я моргаю.
Что ж ... возможно, его вкусы расширились больше, чем я думала.
Какая-то предательская часть меня вспыхивает надеждой, но я быстро гашу тлеющий уголек.
У меня нет причин думать, что все это имеет отношение ко мне, говорю я себе. То, что у нас есть ... история с определенной фразой из восьми букв, еще ничего не значит.
Нам обоим под тридцать - нет ничего необычного в том, что Адриан может быть заинтересован в более серьезных отношениях, хотя бы для вида или из-за любопытных интервьюеров.
Что меня не беспокоит.
Вовсе нет.
У меня нет никаких чувств по поводу того, что Адриан на ком-то женится. Бог свидетель, у него не будет проблем в этом городе, и слишком легко представить себе образ: какая-нибудь красивая и утонченная уроженка Верхнего Ист-Сайда, которая, вероятно, никогда не спускалась ниже 57-й-й улицы. Кто-то, кто хорошо фотографирует и еще лучше берет интервью. Кто-то, кто был бы готов закрыть глаза на любые ... эмоциональные недостатки или старые татуировки, если бы это означало связать себя узами брака с Эллисом. Может быть, даже ... неа. Не хочу думать об этом.
Не мое дело.
Только сегодня вечером, помнишь?
Я перехожу к его столу. Я даже не утруждаю себя его элегантным первоклассным рабочим столом, зная, что для доступа к чему-либо такого уровня потребуется либо отпечаток пальца, либо Face ID.
Однако в правом нижнем углу стола есть глубокий ящик.
Что ж, это выглядит достаточно старомодно.
Я наклоняюсь, хватаюсь за ручку - и затем замираю, логика берет верх над любопытством.
Должна ли я действительно это делать?
Не похоже, что рытье в вещах Адриана когда-либо приносило мне что-то хорошее.
В лучшем случае: я ничего не найду.
В худшем: я по-прежнему ничего не найду, но он зайдет сюда, когда я роюсь в его вещах, и так разозлится, что выгонит меня вон.
Я напрягаюсь, пытаясь расслышать эхо шагов, но ничего.
Я прикусываю губу.
Я просто мельком взгляну.
Если в этом нет ничего предосудительного, я остановлюсь на этом.
Я делаю глубокий вдох, наполовину ожидая, что ящик будет заперт - или раздастся какой-нибудь вопль «Поппи снова что-то вынюхивает!» - но он открывается только с тихим скрипом.
Бинго.
Я прислушиваюсь к шагам - и по-прежнему ничего.
Ты действительно хочешь это сделать, Поппи? Что, если это хуже, чем дневник? Что, если у него там ... отрубленная рука или что-то в этом роде?
Я дрожу.
Смешно, наверное, но это Адриан, так что я не исключаю совершенно.
Я задерживаю дыхание, заглядывая внутрь и...
О.
Я выдыхаю с облегчением.
Это всего лишь бумажная волокита.
Никаких ампутированных частей тела и никаких личных дневников.
Как и все остальное, папки из темной бумаги были четко организованы и помечены по тематике, поэтому я быстро просматриваю названия.
Похоже, что большая часть из них представляет собой просто физические копии сертификатов о медицинском образовании, больничной документации и конспектов лекций - и даже просмотр некоторых прилагаемых документов подтверждает это.
Все совершенно нормальные, разумные вещи вы бы хранили в нижнем ящике стола своего домашнего офиса.