Я прихожу к такому выводу, как только сажусь в такси (спонтанное решение после того, как я поняла, что мне придется ждать три минуты ближайшую машину, что на три минуты дольше, чем я сейчас хотела бы потратить в Верхнем Ист-Сайде).
Я не могу вернуться в квартиру, которая принадлежит Адриану — он может в любой момент прийти туда с ключами в руках, когда захочет.
Кто знает, может он уже ждет меня, и я проделаю весь путь домой только для того, чтобы обнаружить его сидящим у меня на кухне с давно остывшей кружкой чая Lipton и моим совершенно здоровым котом у его ног.
Нет, не домой.
В Бруклине есть дом Джо, где Луэнн, скорее всего, проведет ночь. Они бы позволили мне переночевать, не задавая вопросов, на бугристом зеленом матрасе Джо в гостиной, но я тоже не могу туда пойти.
Только не после прочтения всей их информации в своем досье.
Он бы вычислил меня в Бруклине так же легко, как и в моей квартире.
Холод осознания пробирает меня до костей.
Мой жилой дом, вся моя социальная сеть, мои финансы ... Мне некуда идти. Я могла бы выложить деньги за гостиницу, но он неизбежно выследил бы меня и там.
Мне нужно время.
Где-то - кто-то, о ком он еще не знает.
Но проблема в том, что любой, на кого я когда-либо смотрела дважды, не говоря уже о том, чтобы знать достаточно хорошо, чтобы просить об одолжении, задокументирован в этом файле.
Я провожу дрожащей рукой по волосам.
Ну... это не совсем так, не так ли?
Есть один человек, которому удалось ускользнуть от его внимания.
Если бы я не была в таком отчаянном положении, возможно, меня мучила бы совесть из-за того, что я собираюсь сделать дальше.
***
Том ждет на крыльце своей квартиры в Астории в центре города, плотно закутанный в пушистое одеяло, когда мое такси подъезжает к тротуару.
От меня не ускользает облегчение, вспыхивающее в его голубых глазах, когда он замечает мое лицо в окне, и он осторожно приближается.
— Тебе нужна помощь в оплате такси? — Спрашивает он, и я открываю дверь. — Я знаю, что путь от Манхэттена долгий.
Он уже лезет в карман своих клетчатых флисовых пижамных штанов, но я качаю головой.
— О, нет, все ... в порядке. Я ценю твое предложение, но уже все оплачено.
Тем не менее, я задерживаюсь в такси под предлогом двойной проверки наличия сумочки и телефона, меня одолевают сомнения.
Я действительно это делаю?
Том невиновен. Он понятия не имеет, какой опасности подвергается, просто открыв мне дверь сегодня вечером.
Мои мысли возвращаются к файлу, к зачеркнутым именам, которые...
— Поппи? — Том топчется на тротуаре, беспокойство омрачает выражение его лица. — Ты в порядке?
Нет, я не в порядке.
Я очень далека от того, чтобы быть в порядке.
Я чувствую себя как снежный шар на чьей-то полке — весь мой мир встряхнули и оставили в полном беспорядке.
И я рискую жизнью невинного человека, чтобы выиграть себе немного времени.
Я прерывисто вздыхаю и выхожу из такси.
— Я в порядке.
Том не выглядит убежденным, поэтому я пытаюсь снова - на этот раз со слабой улыбкой.
— Серьезно. Я в порядке. Просто это была долгая ночь.
Он кивает, и вблизи я вижу румянец на его носу, щеках и ушах.
— Тебе действительно не нужно было ждать меня здесь, на холоде, — говорю я ему, слишком хорошо осознавая резкий мороз, который уже просачивается сквозь мое платье.
Мой пиджак все еще висит на крючке в галерее - решение, которое не казалось безответственным три часа назад, когда я уходила, завернувшись в дорогое шерстяное пальто Адриана, но теперь...
Что ж, если я окажусь в бегах, мне просто придется жить в жаркой стране.
— О, я здесь недавно, — пожимает плечами Том, но тихое постукивание зубов выдает его. Это, и под одеялом на нем только выцветшая футболка с надписью IOWA STATE CYCLONES. — И я не возражаю. Для меня физически невозможно просто сидеть внутри и ждать, пока гости нажмут кнопку домофона. Почти уверен, что это укоренившаяся во мне вежливость жителей Мидвеста.
Несмотря на панику, все еще сжимающую мою грудь, несмотря на все, что произошло сегодня вечером, я улыбаюсь.
— Я не думаю, что «вежливость» - подходящее слово для того, что ты делаешь для меня сегодня вечером.
Он взбегает на крыльцо и теребит связку ключей.
— О, даже не думай об этом, — отмахивается он от меня. — Я рад помочь.
Я не уверена, что ты был бы так же рад помочь, если бы знал правду.
Паранойя охватывает меня, пока я жду, когда Том откроет нам дверь в здание.
Что, если он послал кого-нибудь следить за мной?
Что, если они прямо сейчас здесь, наблюдают за мной? Докладывают Адриану?
Все эти отчеты о моей повседневной деятельности должны были исходить от кого-то.
Мое горло сжимается от страха, и я оглядываюсь на дорогу, как будто могу увидеть именно это - машину без опознавательных знаков или темную фигуру, но на жилой улице тихо.
Он не знает, что ты выяснила, напоминаю я себе. И о Томе он тоже не знает. У меня, по крайней мере, есть ночь перед тем, как мне нужно будет беспокоиться о том, что Адриан поймет.
— Я предупреждаю тебя сейчас, — говорит он, когда мы добираемся до его квартиры на втором этаже. — Здесь довольно аскетично. У меня не было времени… ну, это неправда. Я живу здесь уже год, так что, вероятно, больше не смогу использовать это оправдание.
Я просто пожимаю плечами.
— Раз ты уверена, — говорит он, а затем толкает дверь. — И не обращай внимания на беспорядок - в этом я могу, по крайней мере, винить свои рабочие часы в благотворительной организации, которые были ... — Его голос растворяется в стенах обшарпанной штукатуркой, пока я осматриваю однокомнатную квартиру.
Небольшое пространство выглядит скудно, но в нем также присутствует типичный исторический шарм, присущий многим непереоборудованным довоенным квартирам - паркетные полы, мебель из массива дерева, высокие потолки.
Держу пари, у него в шкафу вдвое больше места, чем в моей квартире.
— Я бы предложил тебе экскурсию, — шутит Том. — Но я почти уверен, что ты видишь всю квартиру целиком. Высокие потолки занимают большую часть площади.
— Все в порядке, — говорю я.
Думаю, на сегодня с меня хватит экскурсий по квартирам.
Он снимает пушистое одеяло со своих плеч и кладет его на спинку оливково-зеленого дивана.
— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? У меня есть вода, вино, кофе, чай и апельсиновый сок с сомнительным сроком годности.
Я не уверена, что есть что-то, чего я хотела бы больше в этот момент, чем бокал вина размером с термос Stanley, но когда я открываю рот, чтобы попросить именно об этом, я замолкаю.
Притупленные чувства и плохой контроль над импульсами - это, вероятно, последнее, чего я хочу сегодня вечером.
Том внезапно добавляет:
— Порошковые зелёные тоже вариант, если тебе это нравится. Я обычно принимаю их утром, до завтрака. На вкус они далеко не так ужасны, как выглядят, и, кажется, именно они порой спасают меня от полного и абсолютного недоедания. Обычно я принимаю его утром, перед завтраком. На вкус они не так уж плохи, как выглядят, и я почти уверен, что это единственное, что спасает меня от полного недоедания в течение нескольких недель.
Мои губы скривились при этой мысли.
— Это ... нормально. Чай - это прекрасно.
Я все еще на взводе, пока Том возится на кухне, поэтому внимательно осматриваю его гостиную.
Она не намного больше моей, но он удивительно эффективно использовал пространство. И диван, и сосновый кофейный столик выглядят как уценённые вещи из Pottery Barn (известная сеть магазинов мебели и товаров для дома), но.
— Старинное кресло-качалка, — отмечаю я. — Это ... интересный выбор дизайна. — Он такой громоздкий, что занимает половину гостиной, деревянная часть обветшала, а клетчатая подушка покрылась пятнами и выцвела от времени.
— Кресло-качалка в стиле Амишей, — кричит Том из кухни. — Оно принадлежало моей бабушке. Какой-то поклонник, пытавшийся признаться ей в любви, смастерил его для нее пятьдесят лет назад ... или что-то в этом роде. История менялась в зависимости от ее настроения, — объясняет он. — Я понимаю, что оно не совсем вписывается в интерьер, но это одна из последних вещей, которые у меня остались от нее.